Однажды я подготовил для публикации материал о том, что в МО существует финансовая мафия.
Предложил его своему надежному другу, который в то время работал военным обозревателем одной из крупных российских газет. Главный редактор газеты печатать статью не решился.
Тогда мой друг посоветовал показать ее Холодову.
В назначенный день мы с Димой встретились в условленном месте.
Прочитав материал, он посмотрел на меня пристально:
— Здесь все правда?
— Я все-таки полковник…
— До публикации, — сострил он.
По дороге к метро он жадно расспрашивал меня о житье-бытье в Минобороны. Его, к примеру, интересовало местонахождение строительной организации МО, которая под видом возведения важных оборонных объектов строила дачи для министерских генералов. Он хотел знать, почему вместо детей офицеров-афганцев и чернобыльцев на отдых за границу летали здоровые дети минобороновских чинуш. Правда ли, что сынок одного из главкомов разводит коммерцию и отец потихоньку отваливает ему для прокрутки военные деньги?
У метро обменялись телефонами. Для пущей конспирации договорились, что Дима будет звонить мне из уличных автоматов, а при необходимости будем встречаться в парикмахерской напротив "Художественного". Присвоили друг другу клички — он стал Андреем, я Владимиром.
Статья с заголовком "Когда генералы блефуют" и подзаголовком "Военная мафия крутит деньги" вскоре появилась в "МК". Прочитав подпись "Баратынов", я ужаснулся. Псевдоним был прекрасной наводкой (некоторые сослуживцы в тот же день меня "поздравили").
Я срочно пригласил Диму "постричься". И высказал ему свое недовольство. Он стал по-мальчишески оправдываться.
— Я ведь хотел, чтобы было поблагородней, позвучнее. Был же Баратынский… Офицер, поэт…
Вскоре Дима вновь предложил встретиться. Увиделись там же — в парикмахерской. Он показал мне материал, поступивший в "МК" от группы офицеров МО и ГШ. Речь шла о том, что якобы любимец министра обороны начальник Управления военного строительства и реформ МО генерал Геннадий Иванов (он был еще и помощником министра по военной политике) вместе с большой группой подчиненных умудрился в обход земельной комиссии центрального аппарата отхватить участок, которого бы хватило на нескольких офицеров.
Дима попросил меня перепроверить факты. С помощью знакомых офицеров МО и ГШ я быстро установил, что Холодов располагает достаточно достоверной информацией. Ее подтвердили и в земельной комиссии центрального аппарата…
Мы контактировали вплоть до октября 1994 года. Правда, сотрудничество наше носило импульсивный характер. Нередко Дима надолго исчезал из поля моего зрения и появлялся, когда надо было перепроверить очень серьезный критический сигнал из войск или уточнить какие-то детали в его материалах.
…В октябре я собирался в отпуск и поехал в ГУМ купить подарки. До этого Дима долго не выходил на связь. Но хорошо помню, что еще до своей поездки в Чечню сказал мне, что скоро выдаст "убийственную сенсацию". Я поинтересовался, о чем. Он ушел от ответа, а я не стал настаивать. Спросил только: надежен ли источник?
— Сто процентов, — гордо ответил он.
Набродившись по ГУМу, я пил пиво у стойки одного из буфетов. Громко орало радио. Буфетчица подошла к приемнику и стала искать новую волну. И вдруг из радиогама вырвался энергичный и тревожный голос диктора, сообщавшего о взрыве в "МК" и о том, что тяжело ранен военный корреспондент Дмитрий Холодов.
Что нужно было сделать в тот черный день 17 октября? Бежать к Степашину и рассказывать о своих контактах с Холодовым? Но я еще не знал подробностей покушения на него. Рассказать о своих предположениях? Но Дима особенно о своих связях не распространялся. Разве что несколько раз похвастал, что у него везде есть надежные люди.
И я стал вспоминать все наши встречи и разговоры, даже пятистепенные детали, склеивать из них какое-то подобие версий убийства Димы.
1. Чучковская версия
Летом 1994 года Холодов каким-то образом сумел пробиться в отдельную бригаду специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба (в/ч 54607) и дать оттуда несколько материалов (листайте "МК" за май-август 1994 года). Это насторожило меня, и я даже стал подумывать о сворачивании наших контактов. Решил: Димку просто таким образом купили. Ведь была же у нас в МО целая группа прикормленных журналистов, им оказывались знаки повышенного внимания, а они всегда писали именно то, что хотелось министру и его окружению. Холодов писал "не то" и "своим" у нас не был.