Ельцин пошел тем же путем. Он не только не притормозил бегство наших сильнейших дивизий, а, наоборот, ускорил его, пойдя "на более сжатые сроки".
Там, в Богучарах, мы сидели в брезентовой палатке, по которой беспрерывно строчил холодный осенний дождь, пили из минных алюминиевых колпачков разбавленный спирт и смотрели по "видику" любительский фильм о проводах последних российских частей из Германии. Явно "уставший" Ельцин, неуверенно дирижирующий оркестром и наваливающийся на кого-то из дипломатической свиты. Не менее "уставший" замминистра, тайком справляющий малую нужду под трапом самолета. Бывший главком Западной группы войск генерал-полковник Матвей Бурлаков с притуманенным взором. И его замполит генерал Иванушкин, заснувший на пресс-конференции своего босса в зале ожидания подмосковной авиабазы Чкаловской 1 сентября 1994 года…
Офицеры штаба некогда элитной танковой дивизии, в стылую осеннюю пору 1994 года сидящей по уши в жирном воронежском черноземе, до слез под ядреный войсковой мат ржали над выходками своего Верховного Главнокомандующего. То был невеселый смех.
Накануне 9 мая в Министерстве обороны состоялся торжественный прием известных военачальников — ветеранов Великой Отечественной. После банальных праздничных речей и вручения подарков, как водится по пять капель. За Победу, за Победителей, за не вернувшихся с войны.
Не лезла в глотку водка. Что-то противоестественное было в этом совместном застолье старых и молодых генералов и полковников. Герои непобедимой и легендарной, спасшие страну. И "великие стратеги" расстрела депутатов в Белом доме. Бездари, погрязшие в Чечне. Я чувствовал себя непутевым сыном, промотавшим дорогое наследство отца…
Когда уже был потерян счет тостам во славу именинников и в шумном гомоне невозможно было услышать, о чем из дальнего конца зала сквозь сигаретный дым лопочет очередной выступальщик, мой сослуживец-полковник сообщил, что предлагается выпить за преемственность традиций.
Увидев, что рюмка моего соседа — ветерана, генерал-полковника артиллерии — не наполнена, я схватил бутылку "Распутина". Генерал накрыл рюмку рукой и угрюмо буркнул:
— Я такие тосты не пью. Огоньку позвольте?
Мы закурили. Генерал первым нарушил неловкую паузу:
— Как служится, полковник?
— Нормально.
— А как у тебя с совестью?
— Вы о чем, товарищ генерал?
— Я тебе не товарищ. Это Грачев тебе товарищ.
Встреча двух поколений славных защитников родины грозила перерасти в острый диспут.
— Что вы сделали с нашей армией, полковник?
Я не знал, что ответить. Тамада с другого конца стола прокричал сквозь балаган:
— Слово предоставляется Герою Советского Союза, генерал-полковнику… почетному гражданину Смоленска и Воронежа…
Мой собеседник резко встряхнул головой и встал:
— Налей!
Я налил. Зал притих.
— Мой тост очень краток, — неожиданно звучно и четко объявил мой сосед. — Предлагаю выпить за славную Советскую Армию! Не чокаясь!
После некоторого замешательства публика неуверенно проглотила этот тост. А в сторону "президиума" застолья уже мчался официант, в свободное от основной службы время подрабатывающий стукачом. Еще через пять минут официант вызвал меня в курительную комнату и передал приказ заместителя начальника Генштаба — лично спровадить генерала домой: "Машина у второго подъезда".
Мой генерал жил на Сивцевом Вражке. В его квартире, пахнувшей старой кожаной мебелью, царил холостяцкий бардак — жена генерала лежала в госпитале. Мы сели на кухне.
— Ты пей, — сказал он мне, — я все равно с тобой чокаться не буду.
Генерал принес на кухню огромную схему захвата его армией плацдарма на Днепре, повесил ее на ручку холодильника и стал читать мне лекцию, то и дело постукивая большой вилкой по стрелам и номерам дивизий.
Где-то за полночь, когда пехотные батальоны уже вырезали фрицев на том берегу Днепра, я заснул и был разбужен негодующим криком:
— Встать! Умыться!
После второй бутылки выяснилось, что генерал был ранен в городе, где я родился.
— Если бы я знал, каких засранцев освобождаю, я бы твой город не брал! — сказал он, сдирая с себя рубашку. — Вот смотри, во что ты мне обошелся.
Его бок напоминал хорошо засохшее копченое мясо. Уже светало, когда мы расстались. Генерал стоял на балконе в белой майке и курил. Я махнул ему рукой. Он не ответил. Он со мной ни разу так и не чокнулся.