Молодому генералу не пришлось ломать голову над тем, стоит или нет попытать счастье в политической борьбе. Восторженный прием населения на всем пути его следования до Парижа, разговоры с офицерами, генералами, политиками и финансовыми тузами – все говорило о том, что власть сама идет к нему в руки. Именно поэтому Бонапарт решил организовать мирный, почти что конституционный переворот, получить бразды правления Республикой и широкие властные полномочия, не прибегая к силе.
Действительно, в день 18 брюмера VIII года (9 ноября 1799 г.) ему удалось добиться, чтобы представители высшей исполнительной власти, три из пяти членов Директории, сами подали в отставку. Дело оставалось за малым – утвердить отставку правительства и получить подтверждение своих полномочий на заседании двух палат парламента – Совета Старейшин (верхней палаты) и Совета Пятисот (нижней палаты). Дабы избежать возможных помех, их собрание было намечено провести на следующий день вне Парижа, в загородном дворце Сен-Клу.
Здесь-то и разыгралась драма, которую обычно принято называть переворотом 18 брюмера, хотя фактически его основные события произошли в день 19 брюмера VIII года (10 ноября 1799 г.).
Общеизвестно, что попытка Бонапарта выступить перед парламентариями окончилась провалом. Уже в Совете Старейшин, который должен был утвердить отставку членов Директории, речь генерала не произвела должного эффекта. Привыкший говорить перед молчаливыми шеренгами боевых соратников, которых он потрясал рубленным стилем своего могучего воинского красноречия, молодой полководец осекся, когда оказался перед лицом целого сонма враждебно настроенных политиканов. Скоро его речь стала сбивчивой и путаной: «Вы живете на вулкане!.. У Отечества нет более преданного защитника, чем я… Меня оклеветали, меня облили грязью… Я не принадлежу ни к одной партии, я принадлежу лишь французскому народу… Если я вероломен, будьте все Брутами!..» – почти выкрикивал он в зал, встретивший его речь все нарастающим ропотом. «А конституция!?» – воскликнул кто-то. «Конституция?! Ведь это вы ее растоптали, изнасиловали, разорвали. Ее больше нет!.. Помните, что со мной идет бог войны и бог удачи!..» Если верить мемуарам Бурьенна, он произнес, обращаясь к Бонапарту: «Генерал, Вы уже сами не понимаете, что говорите», и увлек вон из зала.
Потерявший спокойствие Бонапарт решил было попытать счастье в Совете Пятисот, он вошел туда решительным шагом боевого офицера, но неожиданно его просто-напросто встретил шквал криков и протестов: «Долой диктатора! Вне закона!» Часть депутатов бросилась к нему с кулаками, и только два гренадера, сопровождавших генерала помогли ему выбраться из зала заседаний невредимым.
Казалось, все было потеряно…
Многие историки пишут, что Бонапарт растерялся. «В течение некоторого времени он не мог прийти в себя. Он с трудом переводил дыхание. Его речь была бессвязна»[99], – писал знаменитый советский историк Манфред. По мнению ряда исследователей, только благодаря своевременной помощи Люсьена Бонапарта, брата главнокомандующего и председателя Совета Пятисот, переворот не завершился катастрофой…
Однако нам кажется, что в сложившейся ситуации переворот был практически обречен на успех. Дело в том, что, сосредотачивая внимание на событиях, происходивших в залах заседания парламента, историки порой забывали об одном решающем факторе – дворец Сен-Клу был окружен почти целой дивизией, около 6 тысяч солдат, подчинявшихся генералам, поддерживавшим заговор. Более того, по иронии судьбы, значительная часть пехотинцев и кавалеристов парижского гарнизона, стоявших наготове в этот холодный осенний день, были ветеранами Итальянского похода Бонапарта. В частности, поблизости от дворца находился 8-й драгунский полк, сражавшийся при Лоди, Кастильоне и Риволи, а также 9-й драгунский, солдаты которого помнили битвы при Кальдиеро, Мантуе и Тальяменто. Личный состав всех этих частей разделял, если очень мягко выразиться, антипарламентские настроения. Нет сомнения, что эти люди без особых угрызений совести выполнили бы приказ своего полководца и с больший удовольствием разогнали бы членов обоих Советов.