Карабкаясь по-обезьяньи, ловко полезла по лесенке к откинутому колпаку своего личного звездолета. Крохотного, но чрезвычайно мощного глайдера тичьянской постройки.
Внешне от земляшки ее теперь было не отличить. Как ни старайся. Даже мешковатый комбинезон соответствовал точь-в-точь.
Давая команду захлопнуть колпак, одна из приближенных Тррла Рррл'ло, Верховного Хранителя Главной Тайны, вдруг вспомнила слова великого трибуна. Ими старейший «нолеглаз» напутствовал каждрго неофита, после тщательнейшего отбора посвященного в подробности главного секрета Легиона «ЗероАй» и возведенного в сан Младшего Хранителя.
«…вся разветвленная махина эМКаБэ, созданная якобы для поддержания общей упорядоченности Сети Миров, существовала, существует и будет существовать, реально решая одну сверхзадачу и преследуя одну цель: противостояние и одержание, С нашей стороны баррикады – люди множества разумных биовидов, даже всех названий которых и не упомнишь, и не надо. По ту сторону – люди единственного звездного народа… наиболее талантливые, изобретательные, дерзновенные, динамичные, бесстрашные, но и самые эгоистичные, жестокие, самовлюбленные, беспощадные, бессердечные. Организация удерживает земов в позе, в которую ценой неописуемых потерь удалось их поставить: согнутыми, на коленях, в кандалах и с петлей на шее. Теперь тебе стало ведомо и то, какова истинная лепта нашего Легиона в этой нескончаемой войне…» Лишь избранные, неслучайные люди пополняли рядовой и офицерский составы специализированных соединений – легионов Звездного Патруля.
Лучшие из избранных становились солдатами «ZeroEye». Самой неподкупной и эффективной структуры современности. Легион отборнейших иксов исполнял функции внутренней полиции SP, а также контроля и надзора за всеми прочими крыльями ICS, научным, дипломатическим, экономическим…
Офицерами же этой ударной армии становились лучшие из лучших.
Избраняейшие.
И только люди, посвященные в Хранители, те, что слагали офицерский костяк Легиона, в котором уроженка беспощадно изнасилованного землянами мира служила на самом деле – и в рядах которого не было ни единого эрсера! – знали, что Х – это еще и символ главной Тайны, тщательно хранимой от потомков землян.
«Икс-файлами» еще в древности называлась информация, тщательно и всемерно сокрытая от свободного к ней доступа.
СПЕЦНАЗ БЕЗОПАСНОСТИ
– Я когда-то знала человека, способного на подобный трюк – сказала Маштарикс, доставая из контейнера последнюю ампулу сиреневой плазмы, адаптированной для кровеносной системы янча. – Он был эрсер… пошел в каратели, как они выражаются, и служил в Патруле.
– Ну-у… – с трудом вымолвил Либуука, – если на такое… способен… один… обязательно найдется и второй…
Цепляясь за все, что можно было ухватить конечностями, никомедка вернулась к пилоту. Янч обессиленно обмяк в коконе дублирующего бортстрелка, куда с ее отчаянной помощью едва переместился. Маштарикс глянула на боевого товарища, сокрушенно вздохнула и произнесла:
– Надеюсь, ты прав, Либи. Потому что с тем, первым, мне бы не хотелось на узкой тропке столкнуться… то есть я бы очень хотела с ним столкнуться, конечно! – поспешно поправилась она. – Больше всего на свете, честно говоря… Но меньше всего на свете я хотела бы оказаться с ним по разные стороны прицела.
Толстый и тонкая – экипаж «Серого Волка» можно было описать двумя словами. Контраст был разителен; даже не верилось, что оба эти существа – самые что ни на есть люди. Громадное тело раненого неисчислимыми складками буровато-белесой плоти громоздилось в полураскрытом «гнезде»; по мере вращения оно оказывалось то на потолке кабины, то на полу. Янчи были чуть ли не самыми крупными и сильными гуманоидными существами Сети Миров, запасы их жизненной силы' и сексуальной энергии казались неисчерпаемыми. Длинная гибкая женщина скользила в невесомости, извиваясь волнообразно, как змейка. Строение позвоночника обес-печицало уроженкам Ник-о-Мед широчайший диапазон движений. Благодаря этому, в частности, они слыли непревзойденными любовницами.
В кабине витал резкий запах горелой плоти, смешанный с вонью оплавленного металла. Вентиляция происходила судорожно, с перебоями. Хорошо хоть, что рециклеры вообще работали.
– Я б тоже…смог… на хорошем корыте… почему бы нет… – порциями проталкивая слова сквозь запекшиеся губы, сообщил Либуука, – А где он… первый твой?
– Героически погиб, спасая наш дерьмовый мир от второго пришествия Империи, – тихо сказала женщина, вкладывая ампулу в инъектор. Защелкнув ограничитель, добавила чуть ли не шепотом: – Молодым совсем… жить бы да жить.
– Герои умирают… не молодыми… герои умирают дурными… умные в герои не лез… ут… – сказал вдруг янч и содрогнулся. Складки плоти, основательно деформированные огромной рваной раной и пятнами ожогов, мелко затряслись. Очередной приступ боли накатил на пилота, зверски терзая развороченный струями огня живот.
Маштарикс удивленно посмотрела на «пурпурного» чиф-сержанта, словно услышать подобную сентенцию было для нее так же неожиданно, как обнаружить у янча пристрастие к изящной словесности. Спохватилась, взяла партнера за толстенную, диаметром как все ее тело, лапищу, и дрожащими пальцами погладила рыхлую маслянистую кожу.
– Держись, милый… – прошептала, чувствуя, как глотку распирает гнилостно-горький ком. – Пожалуйста, не умирай, Либи… не бросай меня одну… наедине с вечностью, которая таращится зенками своими… горящими…
– Мы с тобой тоже… глупые как… первый твой! – исторг янч, преодолевая боль. Пик приступа миновал, и Либуука, закрыв глаза, лежал неподвижно. Маштарикс молча гладила его руку. Любое слово, произнесенное в ответ, прозвучало бы нелепо и… глупо.
Слова, прервавшие тягостную паузу, прозвучали из уст смертельно раненного янча:
– Маш… почитай мне… стихи. Никогда не слушал… когда на тебя нака… тывало и ты зе… мам уподоблялась. Вдруг… захотелось… Все забываю спросить… чья ты духовная наследница… кто она, твоя проводница к свету?
– Одна из поэтесс древней Земли, – пояснила Маштарикс, неимоверным усилием воли стараясь говорить ровно и спокойно, – ужасно давно жила. Уму непредставимо. Еще в дозвездную эру…
– А что… разве были… благо… словенные милостивым Ябачи времена, когда… земы в космосе не шастали?.. Быть такого не может!.. – Янч так удивился, что даже глаза открыл. – Не верю… Они, похоже… одновременно со звездами… в вакууме появились и… заполонили… заполонили, продыху от них нету!
Маштарикс отвела взгляд, не в силах смотреть в глаза пилота, наполненные жутким страданием… Пилотский кокон, прикрывший кокон стрелка от огненного смерча, ворвавшегося в кабину, превратился в груду оплавленного металла, из которого торчали обрывки соединительных шлейфов. Чтобы не видеть этого напоминания, женщина поспешно опустила внешнее, непрозрачное веко.
– Маш… чти… – попросил Либи слабеньким голосочком, будто из самых последних сил.
И она, стараясь не открывать глаз, в классической манере рубя долгими паузами на четырехстрочные блоки, продекламировала один из канонических текстов, оставленных святой Ольгой Швец потомкам:
И лишь замолкнув, обескураженно сообразила, насколько В ТЕМУ прозвучало стихотворение. Здесь. В наспех залатанной кабине продырявленного, неуправляемого гравилета. Утлого суденышка, несущегося в леденящую тьму пустоты, из которой ни один проводник вывести не способен.