сли закричу? - послышалось из половиков. - Вы же неглупый человек, - ответил Платайс. - И вилы рядом с вами лежат. Острые!.. Зачем кричать? Оставив связанного управляющего на телеге, они вернулись в дом. Здесь Платайс отдал Лапотнику деньги, тоже завёрнутые в какое-то тряпьё, и объяснил: - Успел продать кое-что митряевское... Партизанам пригодятся. А это, - он вынул из тайника вновь написанное донесение, скрученное в небольшой шарик, - самое главное! Они пожали друг другу руки, и Платайс почувствовал в его пальцах такую силу, что не смог скрыть удивления. - Не рассчитал! - произнёс Лапотник и ухмыльнулся в бороду. Подойдя к телеге, он бросил деньги на связанного управляющего и подвёл лошадь к большой куче мусора за флигелем. Поплевал на ладони, взял вилы и нагрузил порядочный воз. Спросил, пригнув голову к борту телеги: - Хватит иль добавить? - Иди ты!.. - управляющий выругался замогильным голосом. - Хватит! - решил Лапотник. - Ещё подохнет в дороге. Он взялся за вожжи и выехал со двора. Мика закрыл за ним ворота и кинулся к дому, будто там должно произойти чудо. А всё чудо состояло из груды старой рваной одежды, лежавшей в кабинете на диване. - Переодевайся! - разрешил Платайс и улыбнулся, видя, с какой радостью сын стаскивает с себя платье. - Ты жалеешь, что взял меня? - спросил Мика, натягивая дырявые широченные брюки, грубо подрезанные внизу ножницами. - Об этом поговорим, когда вернёмся, - ответил Платайс и подумал, что начальник дивизии всё-таки был прав. Мика не смог стать безупречно похожим на девочку, потому и пришлось расстаться с ним. Разгадал Ицко, может разгадать и ещё кто-нибудь. Пусть лучше Мика снова станет мальчишкой. Со своими друзьями он не пропадёт это уже проверено жизнью. И ещё одна мысль заставила Платайса ускорить расставание с сыном. Из-за Бедрякова могла произойти катастрофа. Так пусть хоть Мика уцелеет. Переодевание заняло не больше минуты. Вместо нарядной, но угловатой и грубоватой девчонки в кабинете у стола стоял мальчишка-босяк с сияющими от радости глазами. - Хорош! - похвалил Платайс. - Садись... Ты всё запомнил? - Наизусть! Платайсу было жалко расставаться с сыном, хотелось приласкать его на прощанье, но он сказал нарочито сурово и сухо: - Никаких собственных выдумок! Только то, что я сказал, - не больше! Так и передай своим дружкам! Ни одного шага без моего разрешения! - А разве плохо с Бедряковым вышло? - вспомнил Мика. - Не знаю, - ответил Платайс. - Хвалить не буду. Это дело не окончено. Как оно ещё повернётся?.. - Да его уже, наверно, кокнули за листовки! - вырвалось у Мики. - Не так всё просто! - возразил Платайс и встал. - Пора, сынок! - Он прижал Мику к себе. - Будь умницей!.. Скоро холода настанут - не простынь. - Платайс поцеловал сына и долго смотрел ему в глаза, точно хотел запомнить навсегда. - Уйдёшь через полчаса после меня! Он широко раскрыл дверь сейфа и вышел из кабинета, прихватив с собой платье, туфли и всё, что осталось от маскарада. Мике было радостно и тревожно. Больше радостно. Он подрыгал ногами, не чувствуя на них ни туфель-колодок, ни чулок. С непривычной лёгкостью помахал руками, не обтянутыми надоевшим шёлком. Тряхнул головой - волосы разлетелись, как им хотелось. Он тихо рассмеялся, представляя, как явится к своим друзьям и как они удивятся, увидев прежнего Мику. Потом он подошёл к окну, чтобы проводить отца. По двору шагал офицер, а Платайс стоял на крыльце. И Мика услышал разговор, от которого его радость померкла. - Доброе утро, господин Митряев! - приветливо сказал офицер. - Боялся, что придётся вас будить! - Я встаю рано, - ответил Платайс. - С кем имею честь? - Адъютант подполковника Свиридова! - О-о!.. Разведка! - Контрразведка! - поправил его офицер. - Эти тонкости не для меня! - улыбнулся Платайс. - Впрочем, в любом случае - я к вашим услугам. Прошу! - он отступил от двери, приглашая офицера в дом. - Рад гостю! - Спасибо, но... разрешите в гости прийти в другой раз... У нас произошла одна история... Короче - подполковник Свиридов просит вас приехать! - Сейчас? - Коляска - у ворот! Мика видел, как отец, улыбающийся и спокойный, сел в коляску с офицером. Солдат-ездовой погнал лошадь. Что-то оборвалось внутри у Мики. Мыслей было много, но все обрывочные, бестолковые, суматошные. Они, как насмерть перепуганные цыплята, суетились и толкались, мешая друг другу. Вежливый тон разговора не обманул Мику. Ему хотелось немедленно предпринять что-то, но что? Хотелось бежать куда-то, но куда? Позвать кого-то, но кого и зачем? Ему казалось, что всё пропало, погибло. Злое и бессильное отчаянье охватило его. Взорвать бы, уничтожить семёновцев до единого! Подпалить бы этот город со всех сторон! "Подпалить! Подпалить!" - про себя повторял Мика, чувствуя в этом слове какую-то надежду. На этой наивной мальчишеской мысли и остановилась карусель в его голове. Запалить этот проклятый дом! Нет! Дом нельзя! А флигель можно!.. Мике представилось пламя до небес, дым на всю Читу, шум, переполох, бегущие в страхе люди... Неужели отец не воспользуется этой паникой? Не может быть! Он умный! Он смелый! Он догадается!.. Подполковник встретил Платайса с большим почтением: встал из-за стола, подвёл к дивану и сам сел рядом, подчёркивая этим неофициальный характер предстоящего разговора. Платайс был спокоен, потому что подготовился к самому плохому - к провалу. Если Бедряков назвал фамилию Митряева, то подполковник, конечно, воспользуется такой отличной возможностью ещё раз проверить токийского богача, который почему-то вызвал подозрение у своего управляющего. Свиридов ничем не рисковал. Стоит устроить очную ставку - и всё решится. Если Бедряков узнает Митряева, подполковник извинится за беспокойство. Если не признает - тем лучше! Платайс предвидел такой ход и знал, что в этом случае ему останется лишь одно: успеть с толком разрядить свой пистолет. - Я слышал, что вы завершаете свои дела в городе? - сказал подполковник. - В городе - да, - ответил Платайс. - Но у моего брата оказался склад и на станции Ага. Кровельное железо. Никак не могу найти покупателя!.. Прошу вас поверить - ни одного лишнего дня я здесь не пробуду... Мне понятно, что вас тревожит: город прифронтовой, посторонний человек - помеха и лишняя вам забота! Подполковник высоко поднял брови. - Мне? - Может быть, я и ошибаюсь, - произнёс Платайс. - Но вы сами показали осведомлённость в моих делах, а всякая осведомлённость требует затраты определённого времени. - Вы преувеличиваете! - рассмеялся подполковник. - Никакого времени! Обычное чисто формальное ознакомление! - Но это формальное ознакомление, - улыбнулся Платайс, - стоило жизни моей овчарке. Подполковник отшатнулся, но понял, что разыгрывать удивление - глупо. - Проверю! - произнёс он бархатистым баритоном. - А вас я всё-таки не отпущу! Даже когда все дела закончите - не отпущу... без хорошего дружеского ужина! - Заранее примите моё приглашение! - любезно сказал Платайс. - День уточню попозже. - Приятно иметь дело с таким человеком! - воскликнул Свиридов и доверительно положил свою руку на руку Платайса. - А теперь разрешите по существу... Напоминает ли вам что-нибудь фамилия Бедряков? "Начинается!" - подумал Платайс и сделал кислое лицо. - Напоминает... В среду мне предстоит скучная встреча с этим господином. - Почему же скучная? - Человек он... Как бы вам сказать? - Платайс помолчал, потом махнул рукой: - Вам можно!.. И даже нужно, наверно!.. Он торгует опиумом. А я, знаете, не люблю грязное ремесло! Подполковник вздохнул, погладил усы. - Понимаю вас... И всё же, раз уж начали, позвольте до конца... Этот Бедряков попал в непонятную, в какую-то нелепую историю... Но мы готовы отпустить его под ваше поручительство. Он сам об этом просит. Вот письмо. Прочитайте, пожалуйста... Его почерк? - Почерка его я не знаю, - ответил Платайс и прочитал письмо. Бедряков слёзно умолял Митряева заступиться ради их старого знакомства. Клялся, что листовки ему подсунули какие-то негодяи. Письмо заканчивалось так: "Ваше высокое поручительство спасёт меня и сделает верным рабом до гроба". Платайс долго не отвечал подполковнику, перебирая в уме возможные варианты и стараясь выбрать самый лучший. - Хочу уточнить, - произнёс Свиридов, видя его затруднение. - Речь идёт не о коммерческом лице Бедрякова. В этом смысле, уверен, и мать родная за него не поручится. Речь идёт о его политической благонадёжности. Платайс нерешительно вертел в руках письмо Бедрякова. - Для меня - это тесно связанные понятия. Он живёт торговлей опиумом. Почему ему не поднажиться на листовках? - Но кто их купит? - Ему могли заплатить за распространение. Это предположение заставило подполковника рассмеяться вполне искренне. - Я сказал какую-нибудь глупость? - догадался Платайс. - Просто вы не знаете большевиков! - Согласен, но... - Нет, нет! Это невозможно! - Свиридов перестал смеяться. - Итак, отказ? - Безусловно! - Тогда - лично моя просьба... Понимая, что последует за этим, Платайс незаметно напрягся, подтянул ноги поближе к дивану, чтобы вскочить в любой момент. - Я её выполню с удовольствием! Подполковник склонил голову набок и просительно, почти умоляющим взглядом ощупал лицо Платайса. - Взгляните на него!.. На Бедрякова. Тот ли это человек?.. Его сейчас приведут. - Пожалуйста! - воскликнул Платайс с таким облегчением и с такими чистыми радостными глазами, что Свиридов подумал, стоит ли затевать эту комедию, разве не видно, что это настоящий Митряев, которому нечего бояться ни контрразведки, ни Бедрякова. И всё-таки подполковник, вероятно, приказал бы привести арестованного. Но с улицы долетели тревожные выкрики. Надсадно ударил и зачастил пожарный колокол. - Что такое? - Свиридов недовольно поморщился и, перегнувшись через спинку дивана, посмотрел в окно. - Дым! Платайс тоже повернулся к окну. - Пожар, кажется... - Пожар! - крикнул, вбегая в кабинет, адъютант Свиридова. - И говорят... Он как-то по-особому взглянул на Платайса. - Говорят... ваш дом, господин Митряев! - Что-о? Не может быть! - подполковник распахнул окно и выглянул, но ничего, кроме далёкого дыма, не увидел. А Платайс покачнулся, схватился руками за голову. - Деньги! Мои деньги! - пролепетал он помертвевшими губами и ринулся из кабинета, удивляясь счастливой случайности, которая пришла ему на помощь. - Коляску возьмите! - крикнул ему вслед подполковник и приказал адъютанту: - Посадите его в коляску! И помогите - соберите солдат с вёдрами! Офицер побежал за Платайсом, а Свиридов остался у открытого окна. На улице происходило что-то непонятное. Дым виднелся далеко справа, а люди и здесь суетились, метались и кричали, словно пожар был совсем рядом. Потом все бросились врассыпную. Часовые, охранявшие дом контрразведки, побежали в ближайший переулок. У подполковника мелькнула мысль: не ворвались ли в Читу партизаны? Но выстрелов не было. Слышался приближающийся грохот колёс, дикий перезвон и трубный яростный рёв. Свиридов вышел на крыльцо. По узкой улице мчалась обезумевшая тройка лошадей, запряжённых в длинную пожарную линейку. Все в пене, кони задирали головы, ржали и неслись с такой скоростью, что тяжёлый экипаж подпрыгивал, как игрушечный, а колокола, прикреплённые к деревянным стойкам, и вёдра, висевшие на крюках, трезвонили на всю Читу. Пожарников на линейке не было. Вожжи волочились по земле. А сзади в клубах пыли, поднятой колёсами, бежал слон. Он остервенело размахивал хоботом и, прихрамывая, гнался за трезвонящим экипажем, приняв его за врага, увешанного свернувшимися в клубок змеями пожарных рукавов. Напротив дома контрразведки вожжи зацепились за врытую у ворот тумбу и натянулись. Коренник, скаля жёлтые зубы, резко бросился влево, увлекая за собой пристяжных лошадей. Хрустнули и сломались оглобли, полетели разорванные ремённые постромки. Линейка с грохотом подмяла под себя забор, врезалась в сарай и остановилась. На секунду наступила тишина. Но слон был уже рядом. Он настиг своего врага. Затрещали доски забора под его ногами. Забренчал колокол, вырванный хоботом вместе со стойкой. Взвился в воздух пожарный рукав. Заскрежетали вёдра. Слон бросал их под ноги и превращал в железные лепёшки. Подполковник опомнился и выхватил пистолет, но, взглянув на громаду слона, не выстрелил. - Часовые! - крикнул он. Никто не ответил. Многие солдаты впервые видели слона и попрятались от страха. А слон продолжал крушить пожарную линейку. - Не стреляйте! Ради бога, не стреляйте - услышал подполковник. К крыльцу подскакал на статной холёной лошади какой-то бритоголовый человек в ермолке. - Не стреляйте! Умоляю! - повторил он, спрыгивая на землю. - Это же тысячи! Многие тысячи! - Цирковой? - спросил Свиридов. - Так точно! - заторопился человек, боясь, что подполковник передумает и выстрелит в слона... - Сегодня приехали... Он смирный!.. Но в дороге цепью натёрло ногу... Рассердился! А тут пожарники! Звон-перезвон!.. - Забирайте его! - сердито приказал Свиридов, кивнув на слона, который тужился перевернуть линейку. - Оло! Оло! - закричал человек, боязливо подступая к задним ногам слона. Подполковник с любопытством ждал, что будет дальше, но вдруг лицо его изменилось. Он вспомнил, что в этом полуразрушенном сарае был заперт Бедряков. Держась подальше от слона, который начал успокаиваться, Свиридов подошёл к противоположной стене сарая, где находилась дверь. Её заклинило перекосившимися досками. Подполковник отодвинул засов и с трудом вырвал дверь из гнезда. Бедрякова в сарае не было. Когда слон выдернул бревно из развороченного линейкой угла, в стене образовалась большая дыра, и Бедряков сумел выползти наружу. Это он сделал от страха. Сарай мог завалиться и придавить его. Но оказавшись на свободе, Бедряков решил, что глупо самому возвращаться в руки контрразведки. На поручительство Митряева он не очень рассчитывал, а на правосудие семёновцев - тем более...