Ссориться с царьком было невыгодно, и Трясогузка сказал уважительно:
- Помощь твоя нужна. Без тебя - амба!
- Амба! - подтвердил польщённый Хрящ и выжидательно произнёс: - Ну-у?
- Ищем мы птичку! - понизив голос, таинственно сообщил Трясогузка. - Мелом нарисована… Вот так нужно! - он чиркнул по горлу пальцем. - Позарез!… Не видал где-нибудь в городе?
- Может, и видал! - неопределённо ответил Хрящ и наклонился к Трясогузке. - А мне отколется?
- Законы знаем! - многообещающе прошептал тот.
- Урки! - повелительно, крикнул царёк беспризорникам. - Кто птаху видал? Мелом намалёвана…
Минуту длилось молчание. Потом встал один мальчишка, проглотил комок творога, вытер руки о штаны и сказал:
- Видал… Мелом… Три штуки… И крылья - в стороны.
- Иди сюда, Конопатый! - приказал Хрящ. - Где?
Мальчишка подошёл. И лицо, и шея, и даже уши у него были густо усыпаны веснушками. Из-под рыжих и каких-то пушистых ресниц хитренько поблёскивали быстрые глаза.
- Где? - переспросил он и зажмурился. Распахнув рыжие пушистые ресницы, он проговорил отрывистой азартной скороговоркой: - Домина там - во! Крыши не видать! И собака - морда страшенная! Сунулся - она на меня! Я - ходу!… А пожива там есть! Фраер один туда въехал - богач из Японии! С дочкой! Шляпа - зонтик!
- Ты про птицу, про птицу! - напомнил ему Трясогузка.
Конопатый зажмурился, подумал и выпалил:
- На заборе… Справа от ворот… Пятая доска… Три птахи сидят.
- Отведёшь их завтра! - приказал Хрящ и добавил, грозно взглянув на Трясогузку: - Помни!
- Законы знаем! - повторил Трясогузка. - За нами не пропадёт!
ТУЧИ
Каждое утро к мрачному особняку Митряева подъезжал Карпыч, неторопливо слезал с козел, раза три стукал кнутовищем в ворота и, услышав лай овчарки Чако, забирался на облучок и терпеливо ждал. Выходил управляющий и говорил, будет сегодня работа или нет. Чаще всего Карпыч приезжал не напрасно. У Платайса, вполне освоившегося с ролью Митряева, поездок было много. Он осматривал склады с товарами, доставшиеся ему по наследству, съездил на кладбище к могиле старшего Митряева, делал визиты представителям городских властей, встречался с деловыми людьми, вёл переговоры о продаже имущества.
Во время этих поездок Платайс подробно расспросил Карпыча и понял, что положение крайне сложное. Семёновская контрразведка зверствовала. Особенно отличался подполковник Свиридов - хитрый и дальновидный офицер. Аресты следовали за арестами. Одних расстреливали, других выселяли из Читы. Кроме Лапотника, Карпыч не мог назвать Платайсу ни одного человека, которому можно довериться. Конечно, в Чите были честные и смелые люди, но, чтобы найти их, требовалось время. А у Платайса его - в обрез.
Готовилось наступление красных. К этому моменту Платайс должен был разведать расположение семёновских войск и передать все сведения советскому командованию. В первый день наступления ему предстояло во чтобы то ни стало вывести из строя железную дорогу, чтобы семёновцы не могли отступить в Маньчжурию. Для одного человека это непосильная задача. Вот почему Платайс каждый день разъезжал по городу, заводил знакомства и искал, искал людей, на которых можно опереться.
В то утро Платайс уехал с Карпычем очень рано. Чуть позже ушёл и управляющий. Он похудел за это время, стал совсем тощий. Его мучили сомнения. Когда умер старший Митряев, управляющий почувствовал, что у него появилась возможность быстро разбогатеть. Он знал, что у его хозяина в России нет родственников. И вдруг пришла телеграмма от младшего Митряева. Это был удар. Рухнули мечты о богатстве.
Присмотревшись к новому хозяину и его дочери, управляющий решил, что рано отказываться от надежды разбогатеть. Он пока ещё не мог объяснить, когда и почему зародилось у него подозрение в том, что приехал не Митряев, а кто-то совсем чужой. С каждым днём это подозрение усиливалось.
«А что, если сходить к подполковнику Свиридову?» - подумал управляющий и сам испугался. Риск был большой. Если это действительно Митряев, то за клевету придётся расплачиваться. У контрразведки расправа короткая. А если он всё же окажется прав? Пусть самое ценное заберут японцы и семёновцы, но и ему, Алексею Ицко, останется достаточно.
Вышел управляющий за ворота, но ещё не знал, дойдёт ли до красного кирпичного здания контрразведки или передумает и вернётся обратно. Шорох за забором заставил его скосить глаза. Он увидел, как приоткрылся и быстро захлопнулся потайной глазок. Эта странная девчонка следит за ним. Но как она узнала, что в заборе есть глазок?
Неосторожность Мики сделала своё дело. Управляющий больше не колебался.
У подполковника Свиридова во всём были свои правила. Около дома контрразведки всегда дежурили часовые. Но они не останавливали входящих. Попасть в дом мог любой. Зато выйти из него было невозможно без провожатого - одного из помощников подполковника.
Управляющий подошёл к красному кирпичному зданию, подождал, пока ближайший часовой не взглянул в его сторону.
- Разрешите…
- Можно! - сказал часовой почти любезно. - Не заперто.
Ицко вошёл в дом. Светлый коридор. Несколько дверей учрежденческого типа. Ещё трое часовых. Видя, что вошедший не знает, куда идти, один из них спросил:
- Вам?…
- Я к подполковнику Свиридову, - выдавил из себя управляющий, ошеломлённый неожиданной простотой.
- Последняя дверь, - услышал он и, уже раскаиваясь в том, что рискнул зайти в это пугающее внешней благопристойностью логово, добрёл до указанной двери и, холодея, приоткрыл её.
Это была приёмная перед кабинетом подполковника. За столом сидел пожилой офицер с погонами капитана.
- Пройдите! - сказал он. - Подполковник Свиридов ждёт вас.
- Меня? - вырвалось у Ицко.
- И вас, и каждого, у кого есть дело… У вас оно, вероятно, безотлагательное?
Капитан встал, приоткрыл дверь в кабинет. Управляющий и не заметил, как очутился в мягком кресле. Свиридов заканчивал телефонный разговор. Он добродушно и подслеповато щурился. Мягкие пшеничные усы ещё более подчёркивали добродушное выражение лица. И голос его звучал задушевно и тепло.
- Да, да! Пожалуйста! - говорил он в трубку. - Приводите в исполнение… Только очень вас прошу - подальше от города.
До сознания Ицко с трудом дошёл смысл этих слов, а когда он всё-таки понял, что Свиридов приказал кого-то расстрелять, ему захотелось бежать из этого уютного кабинета. Но подполковник улыбнулся гостю и спросил:
- Разрешите узнать, с чем пожаловали?
И тут Ицко почувствовал, что ничего конкретного сказать не может. Чтобы хоть как-то собраться с мыслями, он молча протянул Свиридову телеграмму о приезде младшего Митряева. Подполковник прочитал её, положил на стол, разгладил ладонью и произнёс:
- Понимаю… С этой телеграммы всё и началось. Не так ли?
- Именно так! Так, господин подполковник! - подхватил Ицко и торопливо начал рассказывать о приезде наследника с дочерью.
Свиридов умел слушать, умел схватывать самое главное и принимать быстрые решения. Он только один раз прервал Ицко и, извинившись, вызвал в кабинет капитана. На оборотной стороне телеграфного бланка Свиридов аккуратно написал три вопроса: 1. Отношение японцев к господину Митряеву. 2. Куда он выехал из Владивостока - прямо ли в Читу. 3. Порода, масть и кличка собаки.
Передав телеграмму капитану, подполковник попросил:
- Постарайтесь в самом срочном порядке.
Адъютант прочитал текст телеграммы, вопросы, написанные Свиридовым, и спросил:
- А приметы людей, господин подполковник?
- Не стоит. Если… Вы понимаете? То о внешнем сходстве людей там позаботились, а про собаку могли забыть.
Капитан вышел. Ицко продолжал свой сбивчивый рассказ, а подполковник внимательно слушал и изредка задавал вопросы, короткие, цепкие.
- Не сохранились ли в доме фотографии младшего брата?
- Нету ни одной. Уничтожены ещё в русско-японскую войну.