Состав был смешанный. Пассажирские вагоны чередовались с грузовыми. В хвосте поезда в четырёх вагонах ехала цирковая труппа.
Когда поезд остановился, Трясогузка вылез из ящика под вагоном, лёжа на шпалах, огляделся и увидел за канавой сложенные в длинную гряду щиты, которые зимой устанавливаются вдоль пути, чтобы предотвратить снежные заносы. Он выполз из-под вагона, перепрыгнул через канаву, забежал за щиты и столкнулся с посланцем Хряща.
Мальчишки по очереди дежурили на станции - встречали своих переселенцев. Вчера приехала последняя тройка: Мика, Хрящ и второй телохранитель с плетеным креслом. Вроде все. Но Мика настоял на продолжении дежурства. Он знал, что Цыган и Трясогузка тоже переберутся на эту станцию.
Трясогузка дружески ткнул беспризорника кулаком в живот.
- Кого ждёшь?
- Тебя и Цыгана.
- Остальные все приехали?
- Приехали.
- Снимайся с поста! - приказал Трясогузка. - Где устроились? Веди!
Беспризорники жили в блиндаже, вырытом в лесу командой бронепоезда. Здесь было теплее, чем в развалинах лесопилки, но зато голодно. Микины деньги помогали плохо. У солдат ничего не купишь, а на станции - ни базара, ни лавчонки. Начпрод Малявка с помощниками сбился с ног в поисках еды.
Когда бывший телохранитель привёл Трясогузку, мальчишки как раз заканчивали скудный обед. В блиндаже был тот же порядок, что и в подвале. В центре в плетеном кресле сидел Хрящ. Рядом с ним на ящике из-под снарядов - Мика и второй, ещё не получивший отставки, телохранитель. А остальные располагались вокруг.
- Здорово, ребята! - сказал Трясогузка и пожал Мике руку. Подошёл к царьку. - Здорово, Хрящ! Дельце у меня к тебе будет!
- Я не Хрящ! - ответил царек. - Я теперь всенач!
- И делишками мы больше не занимаемся! - добавил Мика, подмигнув другу.
- А как это у вас теперь называется? - спросил Трясогузка.
- Боевое задание, - подсказал Мика.
- Ясно! - Трясогузка подтянулся. - Товарищ всенач! - Он по-приятельски толкнул Хряща. - Выручай! Пропадём без тебя!
- Ну, чего, чего? - улыбнулся царёк. - Пушку притащить или пригнать бронепоезд?
- Шприц нужен!
Хрящ не знал, что такое шприц, но расспрашивать не стал, крикнул, как всегда, хотя мальчишки и так слышали весь разговор:
- У кого шприц на примете имеется?
Никто не отозвался. Потом все по привычке повернулись к Конопатому. И он тоже скорей по привычке, чем осмысленно, сказал:
- У меня.
- Добыть можешь?
- Глаз - как шило! Могу!… Только что это такое?
Беспризорники расхохотались, а Мика объяснил, как выглядит шприц и для чего он применяется.
Конопатый ещё не совсем поправился после побоев. Болело сломанное ребро. Но он не отказался от задания. Ушёл и часа через три вернулся с настоящим медицинским шприцем.
БАНКЕТ
Слух о том, что на станцию приехал Митряев, быстро распространился по округе. В крестьянском хозяйстве всегда есть нужда в железе, а в те годы она была особенно острой. Разрушенная войной промышленность почти ничего не давала селу.
Во второй половине дня на станцию пришли деревенские ходоки.
Платайс занимал светёлку в просторном доме недалеко от вокзала. Мужики разузнали, где он живёт, и всей гурьбой ввалились к нему.
Не до них было Платайсу. Он видел из окна, как солдаты закончили погрузку железа и без паровоза, своими силами откатили вагон на лесную колею. Но теперь это было ни к чему. Некому воспользоваться железными листами!
- Берите их хоть задаром! - в сердцах сказал он мужикам.
Ходоки неодобрительно закрякали. Седой дед выступил вперёд и укоризненно посмотрел на Платайса.
- Мы - не голь перекатная, господин Митряев! Мы привыкли за добро платить! Сделай милость - назови свою цену!
Переговоры затягивались. Платайс думал о другом. Вспомнив о мальчишках, он повеселел и мигом закончил торг:
- Приходите завтра. Вам будет выгоднее - цены понизятся!
Он выпроводил озадаченных мужиков и задумался. Нет ли какого-нибудь просчёта? Не погубит ли он ребят этим заданием? Не лучше ли вообще отказаться от железа? Может быть, станцию удастся захватить силами одной диверсионной группы из санитарного эшелона?
В дверь опять постучали. Пришла трактирщица окончательно согласовать меню на ужин. Он и её выпроводил довольно быстро. Из-за спешки трактирщица забыла спросить, ставить ли на стол самогон или только водку и коньяк. С этим важным для неё вопросом она прислала к Платайсу Цыгана.
Мальчишку так и подмывало рассказать, как ловко они с Трясогузкой и Оло подорвали склад, какой был фейерверк над Читой, как полыхало высоченное пламя и рвались снаряды, точно красные уже штурмовали город. Но Цыган не успел похвастаться.
- Мика здесь? - спросил Платайс, даже не поздоровавшись.
- Здесь.
- А Трясогузка?
- У меня. Дрова для кухни колет.
- А беспризорники?
- Тут.
- Где?
- Вон в том лесу! - Цыган показал рукой в окно. - Там блиндаж - Трясогузка рассказывал…
Платайс на листке бумаги быстро начертил небольшой план: лес с железнодорожной колеёй, почти доходившей до болота, топь с камышами и мхами, а на противоположном берегу - сопка. Между этой сопкой и тупиком колеи он провёл стрелку и вдоль неё написал: «150 метров».
Выслушав Платайса, Цыган убежал, тоже забыв спросить про самогон. Пришлось вернуться.
- Самогон не помешает! - сказал Платайс. - Чем больше, тем лучше.
- Всем хватит! - загадочно улыбнулся мальчишка. - А вы сами пейте только самогон! - предупредил он. - Он из хлеба - полезный.
- Постараюсь не пить ничего.
- Самогон можно! - разрешил Цыган. - Но я вам ещё напомню перед банкетом!
- Ты что-то не договариваешь? - насторожился Платайс.
- Не бойтесь! Напомню! - сказал мальчишка и убежал.
Он пока не хотел раскрывать свой секрет…
К вечеру потеплело. Вчерашний снег растаял. Грязи прибавилось.
В сумерках беспризорники вышли из блиндажа. Все - даже Хрящ. Телохранитель вынес плетёное кресло.
- Сто пятьдесят метров - это триста шагов! - вслух подсчитал Малявка.
- А хоть и пятьсот! - оборвал его Хрящ и приказал: - Берись! Дружно!
Мальчишки, как мухи, со всех сторон облепили вагон, стоявший на рельсах.
- И-и-и взяли!… И-и взяли! - тихо командовал Трясогузка.
На пятый раз вагон стронулся с места и медленно покатился к земляной подушке, в которую утыкались рельсы. Здесь путь обрывался. Дальше шёл пологий спуск к болоту, через которое и надо было проложить железную тропку.
Мальчишки разбились на две группы. Одними командовал Мика. Они выгружали из вагона железо и подносили к самому берегу трясины. Другими - Трясогузка. Им предстояло самое трудное - укладывать листы поверх болота. Хрящ, как и положено всеначу, осуществлял общее руководство. По его приказу телохранитель поставил кресло на земляную подушку тупика. Царёк уселся наверху и оттуда покрикивал на мальчишек:
- Чего встал - в носу зачесалось?
- Не греми железом: Семёнов услышит, уши оборвёт!
- А ты чего пальчик сосёшь?… Порезал, бедненький?… Бегом, бегом - заживёт!
Его уже не очень-то слушали. Все понимали, что главные среди них - Мика и Трясогузка.
У края болота дело шло быстро. Железная тропка, нацеленная на черневшую за болотом сопку, всё дальше уходила от прибрежных деревьев.
Вскоре работать стало труднее. Грязная жижа продавливалась и наползала на железные листы. Пришлось укладывать на мох по два листа - один вдоль, а на него - второй, поперёк. И опять работа оживилась. Глухо похрустывало под ногами железо, булькало и чавкало болото.
Чтобы не ходить взад-вперёд по зыбкой железной тропке, мальчишки устроили конвейерную передачу. Трясогузка сам укладывал листы под ноги, постепенно удаляясь от берега.
Как ни старались мальчишки не шуметь, железо - не вата. Над болотом стоял приглушённый ломкий жестяной шорох. Будто шла невидимая рать в кольчугах и шлемах, с мечами и щитами. И словно от них, от этих железных доспехов, раздавалось в ночи тихое, но грозное бряцанье.