Последние солнечные лучи заиграли на светло-оливковой коже Марины, озарили ее прелестное, словно точеное лицо, отразились в огромных зрачках. Приотворив нежные, пышущие жаром уста, женщина приблизила их к губам наемника.
- Хэнк... Милый...
Грохот раскатился над меркнущим океаном, и дикий вой разнесся ему вослед, заглушая все - и стук дизелей в корабельной утробе, и крики долетавших даже сюда, за десятки миль от побережья, чаек, и, разумеется, частое дыхание Марины.
- Господи помилуй!
В одно мгновение Фрост очутился на ногах.
- Идиот! Идиот! - повторял он себе, мчась во весь опор к ходовому мостику, где стоял капитан корабля, Педро Торрес, по прозвищу "Черныш".
Тот уже спешил навстречу.
- Радио! - завопил наемник. - Связывайтесь по радио! Пускай доложат обстановку! Pronto, mucho pronto!1
Из радиорубки понеслись лихорадочное завывание перебираемых частот и резкие статические разряды. На палубу горохом высыпали уже начинавшие было дремать солдаты.
Грянул новый далекий взрыв. Но, по-прежнему, над "Ангелом-Два" не виднелось ни единого огненного языка.
Фрост буквально вырвал микрофон из рук Черныша.
- Что у вас творится, черт возьми?
- Взрывы в машинном отделении! Все горит, но внутри! Кормовой отсек спасти невозможно!
- Скотство! - только и сказал Фрост. - Эй, - обратился он к Педро Торресу, - отсюда включаются корабельные громкоговорители?
- Si, como no!2
- Нажми нужную кнопку, - велел Фрост. Педро повиновался незамедлительно.
- Внимание! Внимание всем! Говорит Фрост. "Фи, - подумал наемник, - прямо кинодешевка времен второй мировой... Сейчас начну проникновенное обращение к своему героическому экипажу...?"
- Тиммонс, где бы ты сейчас ни был, бегом на квартердек и собирай пожарную команду сызнова. Идем на выручку "Ангелу-Два". С ними, похоже, сыграли такую же поганую шутку... Спустить спасательные шлюпки, на весла сажать лишь добровольцев. Шевелись, Тиммонс!
Фрост выключил микрофон и швырнул его на место.
- Разобьете, - предупредил Педро Торрес.
Наемник лишь рукой махнул.
- А ну, связывайся с "Ангелом-Три"! - крикнул он радисту, хотя парень сидел совсем рядом и отлично слышал бы даже шепот.
- Сию минуту, сэр... Говорите.
- Ангел-Три! Это Фрост. Ангел-Три!
- Ангел-Три слышит ясно и четко, сэр.
- Во всю прыть неситесь к Ангелу-Два! Заходите с правого борта!
- Уже спешим, капитан Фрост.
- Действовать в точности как утром. Понятно? - Да, сэр. Мы спускаем шлюпки - там положение похлеще, чем утреннее...
- Правильно делаете, спускайте! И живо!
- Слушаю, сэр.
- Конец связи, - устало произнес наемник.
Битва с огнем продлилась почти до самого утра. Тиммонс, Фрост и ведомая ими пожарная команда с ног падали, но продолжали бороться, спасая всех, кого еще возможно было спасти в аду, царившем под палубой "Ангела-Два". Погибло сорок два человека.
Некоторые тела сумели опознать, некоторые опознанию не поддавались, некоторые навсегда пропали без вести, поглощенные пучиной, либо испепеленные дотла.
Перед рассветом все - и спасатели, и спасаемые, - поспешно разместились в шлюпках и принялись отваливать от кренившегося корабля, уже на две трети погрузившегося под воду и тонувшего прямо на глазах. Следовало отойти подальше, ибо водоворот, неизбежно возникающий на месте катастрофы, засасывает все, находящееся в страшных пределах его досягаемости.
Марина распорядилась немедленно обогреть всех, снятых с "Ангела-Два", напоить горячим кофе, разместить поудобнее. Последний приказ было затруднительно исполнить. Уцелевшие суда оказались набиты битком. На обоих учинили новую, куда более тщательную, чем первая, проверку.
Перевернули все, вскрыли каждый ящик с оружием, даже патронные коробки, запаянные герметически, взрезали.
Никаких подозрительных признаков.
Ни грамма взрывчатки.
Царил полный штиль. Суда, разделяемые всего лишь сорока ярдами расстояния - по морским понятиям, стоящие вплотную, - словно застыли. В без четверти семь утра Фрост, продолжавший держаться на ногах только благодаря тонизирующим таблеткам - так называемым "пеп-пиллз", - велел выстроить всех - и солдат, и моряков, - на палубах.
Потом обратился к обеим затаившим дыхание командам по громкоговорителю:
- На борту по-прежнему остается предатель. И, вероятнее всего, не один. Если сию секунду не развернуться и не лечь на обратный курс - будьте покойны: оба корабля добром не кончат. Мы не можем смотреть с подозрением на каждого, не можем подозревать диверсанта в товарище, с которым спим, обедаем и курим бок о бок. Это противоестественно. И мы ничего не выиграем этим - напротив, погубим дело в зародыше.
- Я только что держал военный совет с теми, кого просил собраться вчера. С теми из них, разумеется, кто выжил и остался хотя бы мало-мальски невредим. Принято совместное и единогласное решение. Прошу слушать очень и очень внимательно...
- Всех солдат разбивают на регулярные отделения по десять человек. Эти люди спят вместе, едят вместе, курят вместе, и вместе ходят в гальюн! В одиночку на кораблях не смеет передвигаться никто, за вычетом сеньориты Агилар-Гарсиа и меня самого. Любого, кого застанут уединившимся преднамеренно, либо чисто случайно, - роли не играет, - я расстреляю немедленно. Собственными руками.
Фрост подождал, покуда утих недовольный ропот, и продолжил:
- Если мы откажемся от этого единственно разумного решения, ставьте крест на всей затее. И на обещанном вознаграждении тоже. А если кто-то намерен предложить лучшее, более удобное средство, способное обеспечить нам безопасность, пускай передаст предложение через любого корабельного капитана, или господина Тиммонса. Коль скоро идея и впрямь превзойдет мою собственную простотой и надежностью, приму безоговорочно.
- И еще...
Голос Фроста звучал низко и сипловато, будто наемник пьянствовал сутки напролет.
- Предлагаю предателю - ежели он уцелел и не сделался нечаянной жертвой собственных козней, - предлагаю предателю сдаться под честное мое слово. Ни малейшего ущерба ему не причинят. Гарантирую полную неприкосновенность. Человек этот будет взят под арест и высажен вон в ближайшем порту. Повторяю: неприкосновенность гарантируется...