Спорить о высоте идеалов Гены, наверное, нет смысла. Тем более что, кроме конечного результата («Генка приехал…»), никаких ступенек к достижению их намечено не было. Но как формировались его идеалы? Где?
В школе? Дома?
Последние такты Генкиной мечты звучали опять же во дворе, в окружении тех же самых ребят, окон и трех скамеек…
Мы засиделись допоздна. Так как идеалы все же накручивались на события реальной жизни, мне было интересно узнать, как проходили дни во дворе.
Вот так:
— Иногда играем в футбол — летом, конечно…
— В секциях! Нет, у нас никто не занимается… Так. Сами…
— Обычно сидим здесь… Каждый вечер? Да, каждый вечер… Генка на гитаре что-нибудь сбацает.
— Нет, дома у кого-нибудь собираемся редко… Что там, дома, делать?
— Как-то раз ходили в поход… Ходили… Сашка еще в школе палатку брал…
— Особенно не пьем… Так… Понемногу.
— Надо нам хулиганить! Спросите любого из соседей — никто про нас плохого слова не скажет…
— В театр? Да нет, если только вместе с классом…
Вот так проходили дни и вечера в компании, во дворе. Случалось ли что-нибудь необычное?
— Это в каком смысле? В прямом? Подождите, надо вспомнить… Нет. Ничего…
О чем говорилось в те дни и вечера?
— Про кино… Про девчонок… Иногда про учителей. Про книги? Нет, про книги не говорилось.
Встречались ли в эти вечера взрослые, которые чему-нибудь научили?
В домино дядя Коля Никаноров — мастер-ас…
— А чему они могут научить?
— Во… Однажды сделали теннисный стол, но потом его сломали… Это, правда, было давно.
Есть ли человек, который стал для них идеалом, ну… хотя бы поведения?
— Алла Пугачева, — ответила Таня, одна из трех девочек в этой компании.
Можно назвать образ их жизни растительным. Но…
Но они все-таки любили друг друга, тянулись друг к другу и скучали, когда приходилось сидеть где-нибудь одному. И это свойство человеческой души — потребность в общении, может, самое прекрасное из всех свойств, спасшее вон скольких людей от одиночества, нехороших поступков и неправильных и неправедных жизненных путей, — не смогло спасти каких-нибудь двенадцать ребят от того, что трое из них совершили преступление. Не ради любви. И не ради друга. И не ради какого-нибудь изменчивого киноэстрадного героя. И даже не ради денег. А просто так. Случайно.
Итак, решетки на окнах, табуретка привинчена к полу… Гена рассказывает о том, как было совершено преступление.
— Сдали экзамен в школе… Решили с ребятами отметить… Да нет, в каком кафе… Сели на травке… Было-то всего две бутылки на троих… Решили пойти прогуляться… Мы же всегда гуляем… Что еще вечером делать?! Ну, идем… Курить захотелось. Идет мужик один мимо. Попросили у него закурить. Ну, он что-то буркнул… Понимаете, нам показалось, что грубо нам ответил. Догнали его. Вы бы не догнали, если бы вам нахамили? Он перепугался. Я ощупал его карманы — у него пачка «Беломора». Жмот! Разорвал пачку: половина ему — половина мне. А у него руки трясутся, и женщина, которая рядом с ним стоит: «Мальчики… Мальчики…» Тот мужик — трус жуткий. Стал рыться в карманах и вдруг вынимает десять рублей. Мы обалдели. Он думал, что мы его решили ограбить. А он вдруг сунул мне в руки деньги, и они побежали. Прямо по аллее. Если бы они не побежали, то ничего бы не случилось. Ну а они побежали. Понимаете? Нет? Ну — как игра. Сработал инстинкт погони. Догнали. Ну а потом он стал кричать. Еще и женщина, которая рядом с ним, — тоже. Володька прижал его ножом. Легонько, чтобы только не кричал. И вдруг милиция…
Это расшифровка блокнотной записи. Я ничего не прибавлял и не сводил концы с концами. Я хочу, чтобы и вы, как и я сам в тот момент, поразились не житейской элементарности преступления: большинство подростков-преступников действуют не по Сименону, да и вообще не подозревают, что действуют противозаконно, а потому, как Гена рассказывает об этом. Будто об игре. Будто о невинной прогулке. Будто о мелкой ссоре с приятелем.
И именно это самое страшное.
Наступал вечер. За окном, отделенным от города стальными решетками, садилось солнце. Гена спрашивает следователя, можно ли подойти к окну. «Можно», — кивает следователь.
Парень встает, медленно подходит и смотрит… Смотрит на улицу. «Где-то там ребята ходят, на гитарах играют…» — единственное, что произнес Гена перед тем, как его увели в камеру.