у братьев есть зять, одним взмахом
укладывающий семерых, струсили еще больше. Но во
время битвы, когда враги стали одолевать,
братья послали за Дижико, чтоб тот подоспел
на помощь, выбрав себе вороного коня и
лучшее оружие.
Дижико опешил. Ему ничего не оставалось,
как дать свое согласие: «Пусть уж лучше
погибну и избавлюсь от позора», — подумал он.
Конь под Дижико сейчас же почуял, что
ездок неопытен, и помчался как стрела, не
обращая внимания на усилия Дижико сдержать
его. Со стороны же казалось, будто он нарочно
так гонит коня, чтобы подоспеть на помощь
братьям. Его появление в рядах врагов вызвало
замешательство. Но душа Дижико от
испуга превратилась в зернышко
проса. На свое счастье, он зацепился за
сучья гнилого дерева, дерево повалилось, и
конь выскочил из-под него. Когда Дижико
очутился на земле, со стороны показалось, будто
он вырвал дерево с корнем. Увидя это, враги
обратились в бегство, решив, что им никак не
справиться с великаном, вырывающим одной
рукой дерево с корнем.
Братья, подбежав к Дижико, окружили героя,
упали к его ногам и с большими почестями
доставили домой.
Враги же стали размышлять: как быть, чтобы
Дижико не выместил на них своей злобы?
Паши, захватив по тысяче овец, по десятку
жеребцов и много других подарков, явились к
Дижико и обещали быть его верноподданными.
Г. Срвандзтян. «Хамов-Хотов».
Записана в Турецкой Армении.
Жили-были три сестры. Однажды их мать
пошла купить платья для своих дочерей, но
забыла купить для младшей. Она вспомнила об
этом лишь на обратном пути, когда села у
пригородного родника, и испустила вздох: «Эх!»
Немедленно из родника выскочил старик.
— Почему ты воскликнула: «эх»?
— Да вот я забыла купить младшей дочери
платье, а сейчас вспомнила и пожалела.
— Поди приведи сюда свою дочку, скажи:
«эх!»—и я дам ей платье.
Мать пошла, привела дочку и сказала: «Эх».
Немедленно выскочил из родника старик, взял
дочку и увел ее к себе. Мать осталась одна
у родника, но сколько ни говорила «эх!»—не
показались больше ни старик, ни дочка. Мать
вернулась домой.
Спустя месяца два пришла она опять к
роднику и сказала: «Эх!» Услышав это, старик
обратился к сыну!
— Пришла твоя теща повидать свою дочку.
— Поведи, отец, свою невестку к ней, и
пусть она пойдет к матери в гости, — сказал
сын и, обратившись к жене, обещал навещать
ее у матери.
Вышла девушка из родника принаряженная,
поцеловала руку матери и пошла с ней. Доро-
гою она попросила у матери отвести ей
отдельные сени. Та исполнила желание дочери.
Ее муж каждый день, с наступлением
темноты, прилетал к девушке в образе куропатки,
проникал к ней через отдушину и до
наступления рассвета улетал обратно.
Сестры позавидовали ее счастью. Они
достали бритвы, расставили их вокруг отдушины,
и когда вечером муж в одежде куропатки,
прилетев, хотел проникнуть к жене, он наткнулся
на бритвы и поранил себя. Весь в крови, он
повернул обратно, поклявшись отомстить жене:
он думал, что это ее дело.
Молодая, видя, что уже прошло пять-шесть
дней как не показывается ее муж, решила
пойти к себе домой и, взяв мать, отправилась
к роднику.
Мать сказала: «эх», и немедленно появился
старик. Увидя обеих, он вернулся и сказал
сыну:
— Пришли, сынок, твоя теща и жена.
— Надень, отец, свой орлиный наряд, —
ответил сын, — возьми на крылья жену и сбрось
ее в пустыню.
Отец исполнил поручение сына и сбросил
невестку в пустыне. Но та упала на песок и
осталась жива.
— Боже ты мой, в чем я провинилась? —
сказала она в слезах и стала бродить по
пустыне. Вечером, легши спать и зарывшись в
песок, она вдруг заметила двух дервишей,
которые пришли и уселись неподалеку от нее.
Дервиши начали свистеть, собрали вокруг
себя множество змей и стали совещаться. Они
расспрашивали друг у друга о средствах
против тысячи болезней, ран и, между прочим,
заговорили о средстве против ран, причиненных
бритвой.
— Если раненому бритвой полить на рану
молоко женщины, родящей мальчиков, да
посыпать порошком высушенной крови, взятой из
жилы молодой женщины, — он исцелится.
Услышав это, женщина чуть свет пустилась
в путь и после долгих блужданий добрела до
своей земли. Тут она стала ходить по домам и
молить, чтоб ей дали молока женщины,
родящей мальчиков. Собрав сколько нужно молока,
сама она выпустила из своей жилы кровь,
высушила ее, приготовила из нее порошок и, взяв
все с собой, пошла к роднику.
— Эх! — сказала она у родника.
— Чего тебе надо? — спросил ее
выскочивший из родника старик.
— Я врач, позабыл свои лекарства в селе
и потому вздохнул про себя: «эх».
Старик, вернувшись, сказал сыну, что к
роднику пришел врач и что, если сын хочет, он
приведет врача.
— Ладно, приведи, — ответил сын.
Женщина пошла со стариком, осмотрела
больното и сказала:
— Я тебя исцелю. — И взяла молока, обмыла
им раны мужа, посыпала их порошком сушеной
крови, и тот исцелился.
— Что же я дам тебе за твой
труд?—сказал он.
— Мне ничего не надо, — ответил врач,—
прошу у тебя лишь одного, вспоминай «мое имя.
Невеста родника
(>:*
— А как тебя зовут?
— Имя мое — Хнкапрак.
—- Да ведь так звали мою жену!
-— Я и есть твоя жена!—воскликнула она,
со слезами бросилась в объятья мужа и
рассказала ему все, что случилось. Они снова
полюбили друг друга и доныне живут счастливо.
Г. Срвандзтян. «Хамов-Хотов».
Записана в Турецкой Армении.
Одна старуха усыновила бедного мальчика:
одевала, обувала, кормила его, но мальчик все
время водился с озорниками и научился от них
всему дурному. Старуха решила его женить,
думая, что, может быть, он поумнеет. Юноша
обзавелся женой, у него родились дети, но он
каждый вечер колотил и жену и детей. Старуха
говорила ему:
— Сынок, поумней, будь человеком и не
мучай жену, не то превращу тебя в осла, станешь
таскать тяжести, и будут тебя гнать и бить.
Сын не угомонился.
— Молчи, не то и тебя прибью, — отвечал
он старухе.
Выведенная из терпения старуха достала
зеленую палочку, ударила сына, и сын,
превратившись в осла, выбежал из избы. Один
крестьянин, схватив его за ухо, повел к себе, и он
семь лет под ряд таскал ему ношу.
По прошествии семи лет у осла сошла кожа,
и он, превратившись в прежнего человека,
вернулся к себе и постучал в дверь. На стук
выбежала жена и дети и, увидя его, закричали
старухе:
— Бабуся, бабуся, твой сын вернулся/
Но сын старухи пуще прежнего стал мучить
домашних и поносить старуху.
— Сынок, лучше поумней, — говорила
старуха, — не то превращу тебя в зверя, и тебя
будут травить люди и собаки.
— Молчи, не то и тебя исколочу!
При этих словах старуха ударила его
зеленой палочкой, и он превратился в волка.
Сельчане натравили на него собак и прогнали
дубинами в горы.
Семь лет спустя с него сошла волчья шкура,
и он вернулся к жене. При виде его жена и
дети обрадовались. Но он не унялся и попреж-
нему колотил домочадцев. Видя, что нет