Ночью раздался стук в дверь. Муж, открыв
дверь, увидел волка, гнавшего в избу пять
овец:
— Этих овец бери себе за то добро, которое
ты мне сделал, — сказал волк.
— Кто доставил этих овец? — спросила жена
мужа.
— Волк, которого я бросил к тебе в
колодец, — ответил муж.
— А посмел бы он не доставить? Это он от
страха передо мной.
На следующий день перед их домом
остановился верблюд, нагруженный всяким добром.
— Кто доставил верблюда?—спросила жена
мужа.
— Медведь, — ответил муж.
— Видно, и медведь не забыл головомойки,
которую я ему задала. — сказала жена — Ви-
дишь, как трепещут хищники передо мною,
посмей только после этого ослушаться меня!
Муж решил верблюда и овец зарезать и
сделать ховурму \ а добро, нагруженное на
верблюде, отдал жене.
Вскоре царские гонцы стали кричать на
улицах: «Пропал нагруженный царский верблюд!
Кто его доставит царю — будет награжден. А у
кого его найдут — тому голову снимут!»
Услышав об ртом, жена побежала домой и
говорит мужу:
— Ты зарезал царского верблюда, пойду-ка
я сейчас об этом скажу царю: меня наградят, да
зараз и от тебя избавлюсь!
Муж взмолился:
— Не губи меня! Не ходи к царю!
Та не послушалась — пошла и донесла царю:
— Так и так, — мой .муж зарезал верблюда и
сделал из него ховурму, а добро припрятал.
Сколько ни говорила: не надо красть царского
добра, — не послушался.
Царские гонцы пришли, забрали мужа и
бросили его в темницу. По приказу царя на
следующий день утром должны были отрубить ему
голову.
Узнав о беде, случившейся с крестьянином,
змея приползла во дворец, проникла в сени,
где лежал шестимесячный царский внучек, и
обвилась вокруг его шеи. Невестка царя, увидя
змею, вскрикнула и бросилась бежать. Дали
знать царю. Он пришел, увидел и потерял го-
* В скотоводческих районах так варят мясо, что оно
горжится обычно всю *шму, залитое в своем жиру.
лову: змею убить было нельзя, иначе мог бы
погибнуть и ребенок. Когда весть об этом
дошла до крестьянина, сидевшего в темнице, он
сказал про себя: «Это моя змея — она
приползла выручать меня!»
— Подите доложите царю, что я так сниму
змею с шеи ребенка, что он останется
невредим, — сказал крестьянин.
Царь велел привести его к себе.
— Если ты снимешь змею с шеи моего
внучка, получишь все, что хочешь, — сказал
царь.
— Царь-батюшка,— ответил крестьянин,—
я избавлю твоего внучка, но ты дай слово, что
не тронешь моей змеи.
— Обещаю!
Крестьянин подошел к царскому внучку,
приподнял полу чухи, подставил ее змее и
сказал:
— Дорогая змея, ты оказалась преданней
моей жены, — сползи с шеи ребенка!
Змея сейчас же сползла с шеи ребенка,
заползла на чуху крестьянина и свернулась
клубком. Закутав змею, крестьянин поднял ее и
предстал перед царем.
— Как же ты снял ее с шеи ребенка? —
спросил тот.
— Да никак. Только сказал, что она
преданней моей жены, и змея сама снялась с шеи
ребенка, — ответил крестьянин.
— Видно, тут что-то кроется, — расскажи-ка
ты мне, в чем дело?
— Расскажу, царь, если ты разрешишь
сначала пойти в поле — выпустить змею на волю.
Выпустив змею, крестьянин вернулся к царю
и, рассказав ему про проделки жены, спросил
у царя:
— Ну, что же, имел ли я, царь, право
сказать змее, что она преданней жены?
— Имел!—ответил царь и велел отрубить
жене голову, чтобы муж навсегда избавился от
ее напастей.
Эминский сборник, вып. IV.
Москва. Записана в араратской деревне
С. Айкуни.
Однажды один крестьянин пошел в поле
пахать землю. В полдень его жена захотела
послать мужу обед. А у этого крестьянина был
семилетний сын. Он сказал матери:
—- Мать, дай-ка я понесу обед отцу.
— Сынок, ты мал, ты не найдешь отца, —
ответила мать.
Сын стал упрашивать:
— Не бойся, матушка, молю тебя. Дорогу я
знаю, дай понесу обед.
Мать, наконец, согласилась, завязала хлеб
в узел, прикрепила ему на спину, похлебку
налила в миску, дала сыну в руки, и тот пустился
в путь.
Малыш не заблудился — доставил обед прямо
отцу.
— Сынок, как это ты нашел меня? —
спросил отец. — Коли так, возьми понеси обед
к роднику, я туда приду, и поедим.
— Нет, отец, — сказал сын, — маленько
обождем, сейчас к нам подъедут два гостя. Как
подъедут — и поедим с ними вместе.
— С чего это ты взял, что к нам гости едут?
Неужто не знаешь, что люди мы простые?..
Тысячу раз говорил я тебе, чтоб ты зря не болтал;!
Поди расстели супру (скатерть), маленько по-
отдохну, приду,—сказал отец.
А в это время издали показались два
всадника. Когда они приблизились, мальчик сказал
им:
— Пожалуйте, пообедайте с нами!
Всадники удивились и
глазами-бровями дали знать друг другу—-дескать, что бы
это могло быть хорошего у таких бедняков, что
собираются их потчевать. ..
Мальчик, не долго думая, разложил еду и
предложил всадникам покушать с ними. Те
сошли с коней, поели и поблагодарили пахаря и
его сына.
— А г и, откуда едете и куда держите
путь?—спросил после обеда гостей сын
пахаря.
— Сын нашего царя тяжело захворал, вот
мы и едем в Алеп (Алеппо) за врачом Лохма-
ном. Говорят, только он и может его
исцелить, — ответили всадники.
— Лохман сейчас не в Алепе, а в городе
Шаме, — сказал мальчик.
— С чего ты взял, что он в Шаме? Нам
известно, что он в Алепе.
— Это уж мое дело. Послушайтесь меня, не
ездите зря в Алеп, поезжайте прямо в Шам, он
живет на краю города, вы его там встретите,
возьмете и повезете с собой.
Всадники поступили так, как им посоветовал
мальчик,— нашли врача Лохмана и повезли его
с собой ~к царевичу.
— Откуда вы узнали, что я в Шаме, ведь об
этом никто не знал? — дорогою спросил Лох-
ман у всадников.
Те рассказали про сына пахаря. Услыхав об
этом, Лохман весь затрясся. «Если в такие годы
мальчик до того умен, так что же из него
выйдет, когда он подрастет! Отнимет он у меня
хлеб и опозорит меня! Я должен во что бы то
ни стало его "погубить!»— думал Лохман про
себя.
Когда они приехали к царю (царь сидел
в Багдаде), тот спросил Лохмана:
— Что нужно сделать, чтобы мой сын
выздоровел?
Лохман нарочно стал подольше
расспрашивать и щупать больного, как будто хотел
определить болезнь, хотя с первого же взгляда
узнал, чем исцелить царевича, и, наконец,
сказал царю:
— В Анатолийской земле живет семилетний
пахарь. Твои всадники знают его. Нужно
доставить сюда этого мальчика, зарезать его, достать
из него почки и сердце и дать их покушать
царевичу, — тогда он исцелится и будет как ново
рожденный, — другого средства нет.
Царь немедленно снарядил гонцов и приказал
им хитростью ли, деньгами ли, но заманить и
доставить сына пахаря.
— Только смотрите, — сказал царь гонцам,—
не заикнитесь, что его хотят убить. Говорите,
что царю он нужен на время, и потом вернется
к себе домой.
Долго ли, коротко ли ехали всадники и,
наконец, приехали они в Анатолийскую землю,
нашли пахаря и передали ему волю царя.
Услышав об этом, пахарь опечалился и ска-