в стены, до самой верхушки дворца. Ты жди
меня часок, если я не вернусь, возьми себе
моего коня и поезжай с богом.
Сказав это, он начал вбивать гвозди в стены,
поднялся на верхушку и через час показался
вновь, держа в руке окровавленную голову.
Спустившись, он положил голову в мешок, вски«
нуд его на седло и сказал мне;
— Ну, поехали!
Когда мы приближались к городу, он
повернул коня к кладбищу, и на кладбище мы сошли
с коней. Здесь он вошел в маленькую часовню.
Я стал смотреть в окошко и вижу: он достал
голову из мешка и, ударив ею о камень свежей
могилы, сказал: «Вот, успокойся, я отомстил
твоему врагу». При этих словах он достал
кинжал и сам бросился на него с такой силой, что
кинжал пронзил его тело насквозь и выступил
у него на спине пальца на четыре.
Увидя это, я открыл дверь и ворвался в
часовню. Он стал меня умолять:
— Слушай, это — могила моего мужа; я —
женщина. Обладатель головы убил моего мужа;
я же отомстила, и мое сердце успокоилось.
Умоляю именем бога, вынь мой кинжал, разрой
могилу мужа, положи меня рядом с ним, а
голову нашего врага—"у наших ног, и зарой
могилу. Бери себе моего коня и богатство
человека, которого я убила.
.— Царь, — продолжал старик,—я вынул
кинжал, и мой попутчик скончался. То была
действительно женщина. Я разрыл могилу,
положил ее рядом с мужем, голову у их ног и
зарыл могилу снова. Потом я сел на коня, взял
и другого коня, поехал ко дворцу: там было
много добра, — собрал и привез к себе. Прсле
этого я стал визирем твоего отца. Вот видишь,
царь, она тоже была женщина, и жена ткача
была женщина,—всякие бывают женщины.
Неужто ты теперь из-за одной хочешь казнить
всех? Скажем, если даже истребишь ты здесь
весь щедский род—ведь от этого женщины не
переведутся. Ведь не сможешь же ты истребить
женщин в остальных городах и селах.
— Да, дед-визирь, ты прав,—ответил царь,—
Дарую тебе голову твоего сына.
Они достигли своего счастья, да достигнете
и вы своего.
«Маргаритнер», кн. III. Рассказана
в араратской деревне выходцем из
Турецкой Армении.
Жил-был царь, и было у него три сына.
Однажды собрались его назиры и визири и сказали
ему, что его дети выросли и пора подумать об
их женитьбе.
— Хорошо, — ответил царь, — пусть придут
сюда дети и бросают стрелы: в чей порог
попадут, у тех соседей пусть и возьмут себе
дочерей в жены.
Бросил стрелу старший сын и попал в порог
назира; бросил^ средний — попал в порог
визиря; бросил младший, но его стрела упала
у скалы.
Царь первых двух женил и невесток взял
в дом.
Потом он предложил младшему снова
бросить стрелу.
— Нет, — сказал младший, — моя судьба у
этой скалы.
Сказав это, он стал у скалы и начал плакать.
Внезапно в скале открылся ход. Младший
царевич пошел внутрь и увидел там старуху.
— Сынок, — сказала старуха, — змея на
пупке своем и птица на крыльях не
могут сюда добраться, как же ты
умудрился проникнуть ко мне?
— Бабушка, — ответил царевич, — счастье
мое тут, дай я его возьму.
«Значит, таково желание бога», — подумала
про себя старуха и выдала за него свою
младшую дочку, сказав:
— Вот твое счастье, бери и иди.
Младший царевич взял старухину дочь и
привел ее домой. Царь их торжественно обвенчал.
Пировали семь дней и семь ночей.
Старухина дочь была красавицей. Царь
опечалился и сказал про себя: «Я — царь, а такая
славная девушка достанется не мне, а сыну».
Когда о дурных мыслях узнала царица, она
призадумалась и с горя умерла.
Со смертью царицы царь более уж не
стеснялся и решил погубить сына, чтоб завладеть
его женой.
Он вызвал младшего сына и сказал:
— Матушка твоя взяла с собой ключи от
казны. Поди, раздобудь их—иначе отрублю
тебе голову.
Сын опечалился.
Тотда жена сказала ему:
— Не горюй, поди к моей матери, она тебе
поможет.
Царевич отправился к своей теще и
рассказал ей про свое горе.
— Успокойся, — ответила та, — я позову
сына, он тебе поможет.
Старуха позвала сына и сказала:
— Сынок, ты должен перенести моего зятя на
тот свет, чтоб он мог получить у своей матери
ключи от казны.
— В таком случае, — ответил ей сын, — дай
немного шерсти и тряпья: я укутаю в них зятя,
чтоб он не простудился.
Старуха принесла шерсти и тряпья и плотно
укутала эятя. Шурин же царевича взял его на
плечи и прямехонько доставил на тот свет.
Здесь он снял с плеч ношу, развязал шерсть и
сказал:
— Зять, иди этим путем, расспрашивай всех,
кого по дороге встретишь. Когда же
доберешься до речки, окликни свою мать. Она
появится, и ты расскажешь ей про свое горе.
Царевич пустился в путь. Сперва.он встретил
в каменистой местности очень тучного вола.
Идя дальше — он попал в поле, покрытое
пышной зеленью, а в поле том увидел вола, до того
тощего, что он еле держался на ногах.
Дальше царевич встретил старуху, которая
грудями чистила тондир и приготовлялась печь
хлеб.
После этого дошел он до речки и крикнул:
— Матушка, где ключи от казны?
Появилась мать и, увидя сына, воскликнула:
— Боже мой, и ты здесь?
Сын сказал, что явился за ключами от казны.
— Этот камень все еще тебя преследует.
Вернись, милый, ключи лежат под столбом
балкона.
На обратном пути царевич спросил у
старухи:
— Бабушка, зачем ты грудями чистишь
тондир?
— Сынок, — ответила старуха, — на том свете
перед выпечкой хлеба я чистила тондир чем
попало. Тут же я вычищаю тондир своими
грудями, чтобы освободить душу от греха.
Дойдя до тощего вола, он спросил:
Царь, заглядывавшийся на невестку
— Кругом все покрыто сочной травой, словно
в раю, почему же ты такой худой?
— На том свете, — ответил вол, — я жил
в полном довольствии, а здесь мне приходится
поститься.
— Как же ты полнеешь в столь голой
местности?— спросил царевич, дойдя до тучного
вола.
— На том свете я жил бедно, а здесь бог
сделал меня тучным.
Когда он вернулся к шурину, тот снова
укутал его в шерсть и тряпье, взял на плечи и
доставил в пещеру к старухе.
Старуха расцеловала их обоих и сказала
царевичу:
— Ну, сынок, вернись теперь к себе, желаю
тебе счастья.
Царевич поцеловал сосцы старухи и вернулся
к себе домой.
Дома он нашел отца окаменевшим. Тут он
понял, что это проклятие его матери, и вспомнил
ее слова, сказанные на том свете:
«Этот камень все еще тебя преследует?»
Братья возвели его на отцовский) престол.
Они достигли своего счастья, да достигните и
вы своего.
С неба упали три яблока: одно мне, другое
тому, кто слушал, а третье тому, кто услышал.
«Маргаритнер», кн. I. Записана
в араратской деревне (Ошакан).
Жил-был купец. Умирая, он позвал своего
сына и сказал:
— Сынок, заклинаю тебя, если случится тебе
ехать торговать, поезжай куда хочешь, но не
езди в Алеп (Алеппо).
Но немного времени прошло, как сын явился
к матери и сказал, что он хочет поехать
в Алеп.
— Сынок, — сказала мать, — ведь заклинал