детей — мальчик и девочка. Да еще была у них
красная корова. Спу.стя некоторое время у этого
человека, занимавшегося пастушеством, умерла
жена, и он женился во второй раз. Мачеха
невзлюбила детей. Когда муж спрашивал у жены,
почему она не смотрит за детьми, та отвечала:
— Ты уж лучше молчи, детей родила не я,
и нечего мне за ними смотреть.
Видя, что жена бьет, мучает детей, пастух
стал посылать их со стадом в поле, чтоб они
не оставались дома. Красная корова сказала
детям:
— Не бойтесь, детки, за стадом буду
смотреть я.
И впрямь, корова днем смотрела за стадом,
а к вечеру собирала его, и дети гнали стадо
домой. Мачеха давала детям каждый день по
кусочку черствого хлеба. Но всякий раз, как они
собирались есть хлеб, корова подходила к ним,
давала им себя доить, и дети ели хлеб с молоком.
Прошло некоторое время, и мачеха родила
дочку. Когда ей исполнилось десять лет, мачеха
стала посылать со стадом и свою дочь, но,
посылая ее, наказывала сиротам:
— Что вы сами едите, того давайте есть и
моей дочке, чтоб она также добрела, как и вы.
Каждый день мачеха давала своей дочке че-
тыре-пять хлебов.
Тогда красная корова сказала деткам:
— Не беда, пусть эта девочка тоже пьет мое
молоко. Оно ей будет горько, а вам сладко.
Дочка мачехи все хирела, а дети пастуха —
добрели. Пастух по старости не ходил больше
со стадом. Однажды мачеха спросила свою
дочку:
— Как же это, я даю тебе каждый день пять
хлебов, а им обоим по лепешке — они добреют,
а ты чахнешь?
— Мама, молоко красной коровы мне горько,
а они говорят, что им сладко.
— Ах, так!—сказала мачеха. — Пусть-ка
вернется красная корова!
На следующий день рано утром мачеха
сказала мужу:
— Видишь, как чахнет моя дочка. Ночью мне
снился святой, который сказал, что если мы
зарежем красную корову и принесем ее в
жертву дочке—она поправится.
— А чем же мы будем жить, если зарежем
красную корову? Кто будет давать нам мадэун
и тан *?
¦— Ну, уж как хочешь, а красную корову ты
должен зарезать.
Жена до тех пор приставала к мужу, пока
тот не решил зарезать красную корову. Узнав
об этом, красная корова опечалилась.
— Что ты такая печальная, коровушка? —
спросили дети, когда она пришла накормить их.
— Дорогие детки, проклятая ваша мачеха
требует, чтобы меня зарезали и принесли в
жертву ее дочери.
— Матушка-коровушка, мы вечером упросим
ее, будем целовать ей руки, ноги, чтоб тебя не
резали.
— Нет, детки, не делайте этого, а то она
изобьет вас, и от этого мне будет больно.
А вот что я вам скажу: когда меня зарежут,
вы тайком намажьте себе лица моей кровью —
от этого лица ваши будут блестеть, как золотая
парча; потом соберите мои кости и копыта и
заройте в яслях. Они вам когда-нибудь
понадобятся.
Дети стали горько плакать.
Тяжело стало красной корове, она подошла
к ним и спросила:
— Почему вы плачете, дети мои?
— Кто же будет ходить за нами, кормить
нас, если тебя зарежут, коровушка?
— Пойдемте со мною, тут есть старуха, я вас
поручу ей.
Повела красная корова деток к старухе,
вызвала ее и спросила:
— Знаешь ли ты, что меня хотят зарезать?
— Знаю.
— Вот этих моих деток я поручаю тебе.
Именем бога заклинаю — полюби их.
— Хорошо, хорошо, коровушка.
Возвращаясь от старухи, красная корова
велела детям срезать с ее головы один рожок.
— Когда захочется вам есть, пососите его,
и вы насытитесь. А в поле за вами будет
ходить старуха эта..
Утром зарезали корову. Сироты взяли чашку
ее крови, тайком унесли к себе, помазали свои
лица и стали неузнаваемы: точно были сотканы
из золота—до того блестели.
Когда мясо коровы стала есть дочь мачехи,
оно ей показалось до того невкусным, словно
она ела солому. Когда же попробовали его
сироты, им казалось, что они едят мед,—до того
оно было вкусно. Потом дети, как им наказала
корова, собрали ее кости, голову и копыта и
зарыли их в яслях. После этого они всякий раз?
как чувствовали голод, шли к яслям, сосали
там рожок и насыщались. Мачеха же кормила
вдоволь свою дочь, а сиротам не давала даже
кусочка хлеба.
Когда настала зима, пригласили однажды их
на свадьбу. Мачеха пышно нарядила свою дочку
и взяла ее с собой, а сирот бросила дома. Из
ясель раздался голос красной коровы; пришла
из пещеры старуха, разрыла ясли, достала
оттуда роскошные платья и, нарядив сирот, взяла
их с собой на свадьбу.
Увидев их на свадьбе, мачеха не узнала сирот
и сказала про себя: «Боже, что за счастье иметь
таких детей! Что бы я дала, если бы родные
этого молодчика женили его на моей дочке!»
Когда гости расходились, старуха во-время
увела сирот, сняла с них чудесное платье и
спрятала, а на них опять надела старое. После
ее ухода детки побежали к себе и легли спать.
Мачеха вернулась домой, разбудила сирот и
сказала падчерице:
— Да что ты спишь, такая-сякая... Если бы
ты была на свадьбе, каких двух деток увидела
бы там. У девочки туфли были, серебряные,
у мальчика — золотые. Не могу» рассказать, до
чего они были прекрасны. Платье обоих нельзя
было бы купить за миллион.
— Зачем же, нани, ты не взяла нас на
свадьбу?
— Вас только недоставало там! Да приди вы
туда — вы бы попали кому-нибудь под ноги, и
вас бы раздавили.
На следующий день мачеха поставила перед
сиротами котел; всыпала в него пол-литра проса
и сказала им:
— Поплачьте-ка, да так, чтоб просо в котле
покрылось вашими слезами.
Сама же опять нарядила свою дочку и пошла
вместе с ней на свадьбу.
После свадьбы гости стали расходиться, и
старуха во-время увела детей. Когда они
проходили мимо пруда царевича, у девочки
соскочила с ноги туфелька и упала в пруд.
— Нани, милая, как же быть, туфелька моя
упала в воду.
— Не беда, детка, пойдемте поскорее, покуда
мачеха не вернулась. Не то — увидит она вас
и отнимет ваше платье.
Старуха опять сняла с детей новое платье,
припрятала в яслях и надела на них старое;
дети же, придя домой, легли спать. Немного
времени спустя вернулась мачеха и разбудила
сирот:
— Да что вы спите, такие-сякие... Вчерашние
дети были на свадьбе в других платьях. Но
потом так быстро исчезли, будто они были
огненные.
Утром, когда царевич послал своего коня на
водопой к пруду, сколько ни бились, конь не
хотел подойти к воде. Доложили об этом
царевичу. Пришел царевич и, увидя в пруду
светящуюся вещь, велел бросить крюк и достать ее.
Когда достали туфельку, царевич долго смотрел
на нее, потом понес к царю и сказал:
— Царь-батюшка, либо ты должен отыскать
мне девушку, носившую эту туфельку, либо я
наложу на себя руки.
Царь послал во все стороны гонцов и велел
вызвать во дворец всех женщин, какие были
в стране. Явились все женщины, кроме сиротки.
Мачеха сказала:
— Куда тебя, такую голенькую, во дворец!
Лучше я пошлю свою дочку, — и, взяв свою
дочку, пошла во дворец.
Царь примерил всем туфельку, но она никому
не подошла. Узнав, что одной женщины
недостает, — царь приказал ее разыскать. Разыскали
падчерицу и привели ее во дворец; примерили
ей, и туфелька так подошла, будто девушка