Разве с запада всходит солнце?
— Бог велик, — ответил чопчи.
Легли спать.
Многие из крестьян не могли уснуть в эту
ночь и до утра молились богу.
Чуть свет собрались: выигравший заклад,
чопчи, попы, князья, старосты.
— Ну, посмотрим теперь, откуда взойдет
солнце, — говорили они.
Выигравший заклад спокойно смотрел на
восток. Но солнце взошло с запада. Увидев
солнце, чопчи сказал обманщику:
— Что ты все на восток смотришь, посмотри
и на запад.
Чопчи выиграл заклад, отнял у своего
противника царство и все, что у него было. Но он
сжалился над ним и отдал ему жену и детей.
Крестьяне ликовали семь дней и семь ночей,—
ели, пили, веселились и благодарили бога.
С неба упали три яблока: одно тому, кто
рассказал, другое тому, кто слушал, третье тому,
кто услышал.
«Маргаритнер», кн. II. Записана
в араратской деревне (Ошакан).
Змея и рыба побратались.
— Сестрица, — сказала змея рыбе,—возьми
меня на спину и покатай на море.
— Хорошо, — ответила рыба, — садись мне
на спину, я покатаю тебя; посмотри, каково
наше море.
Змея обвилась вокруг рыбы, а та поплыла по
морю. Не успели они немного проплыть, как
змея укусила рыбу в спину.
— Сестрица, почему ты кусаешь меня? —
спросила рыба.
— Я нечаянно, — ответила змея.
Поплыли еще немного, и змея опять укусила
рыбу.
— Сестрица, почему ты кусаешься? —
спросила рыба.
— Солнце помутило мне голову, — ответила
змея.
Поплыли еще немного — змея опять укусила
рыбу.
— Сестрица, что это ты все кусаешь меня?
— Такой уж у меня обычай, — ответила змея.
— А знаешь, у меня тоже есть обычай, —
ответила рыба и нырнула в глубину моря.
Змея захлебнулась и утонула.
— Вот каков мой обычай! — сказала рыба.
«Маргаритнер», кн. III. Рассказана
в араратской деревне выходцем из
Турецкой Армении.
Жил-был пахарь, по имени Оган, и был у него
один непутевый сын. Когда все усилия пахаря
поставить на путь-дорогу сына оказались
напрасными, отец решил его отослать от себя.
— Жена, хочу сына отдать в ученье
мастеру,— сказал он жене.
— Ладно, отдай, — ответила та.
Взял пахарь сына и пустился в путь. Долго
ли, коротко ли они шли, но вот, наконец, дошли
до жилого места.
Завидя дом, сын обрадовался, решив про
себя: «Вот и хорошо, тут мы и поотдохнем!»
Но, бедный, не знал, куда они попали. Когда
отец и сын вошли в дом, они увидели там сорок
разбойников.
— Вот так дело, — сказали разбойники, — мы,
рыща по горам и долам, ищем дичь, а она сама
явилась к нам! Кто ты будешь и из каких
краев? — спросили они пахаря.
— Да вот привел сына отдать в ученье.
Разбойники расхохотались.
— Как же, как же, дядя, возьмем его, не
откажем, коли ты хочешь, чтобы сын твой тоже
занимался разбоем.
— Пусть занимается, ведь дает же ремесло
ваше вам хлеб, пусть и он тоже этак
зарабатывает себе хлеб.
— Переночуй, дядя, с нами и утречком
возвращайся домой. Когда сын твой научится
нашему ремеслу, мы его отдадим назад тебе.
На следующее утро разбойники велели сыну
пахаря взять кувшин и- пойти за водой. Тот
взял кувшин, пошел к роднику, погрузил его
в воду, но лишь стал тащить полный кувшин
из воды, как почувствовал, что его кто-то
тянет. Дернув кувшин, парень заметил белую
руку. Не смутившись, одной рукой он схватил
кувшин, другой — показавшуюся в воде руку.
Из родника раздался крик, и кто-то запустил
в сына пахаря чашей. Сын пахаря выпустил
руку. Чаша его не задела и упала неподалеку
от родника.
Вытащив полный кувшин воды, сын пахаря
поднял чашу, вычистил ее, положил в карман
и направился к разбойникам. При виде парня
разбойники удивились.
— Откуда ты достал воду? — спросили они.
— Из родника, что возле дома.
Тут он рассказал им о том, что с ним
случилось, и, достав из кармана чашу, протянул ее
главарю разбойников. Тот, взяв ее в руку, так
и ахнул. Затем, встав с места, он поцеловал
мальчика в лоб и сказал:
— Цены нет этой чаше, паренек, ты нам
большую услугу оказал. — А потом он
обратился к товарищам. — Ну, ребята, грешно нам
после этого разбоем заниматься. Продадим мы
эту чашу, и выручки нам вдоволь хватит на
весь ваш век. Приведите моего коня, я сейчас
же поеду продам чашу, а вернусь — выручку
разделим между собою.
Главарь разбойников сед на коня, поехал
в город продать чашу сарафам. Никто из
сарафов не мог купить ее.
—- Чашу эту может купить один яишь сараф.
торгующий на большом базаре, — сказали они<
Этот сараф взял чашу. иг осмотрев ее, сказал
главе разбойников:
— Вещь эта очень дорогая, — пойдем к царю,
пусть он назначит цену, и я ее куплю.
Когда пришли к царю, сараф бросился ему
в ноги:
—- Вот, царь, та самая чаша, что украли
у меня несколько лет тому назад из лавки. Вора
теперь я нашел, вот он. Молю тебя отнять
у него чашу и вернуть ее мне.
—• Откуда достал ты эту чашу? — спросил
царь у главы разбойников.
Тот рассказал все, как было. Царь приказал
привести остальных тридцать девять
разбойников и парня. Нарень, явившись, семь раз но-
клонился царю и стал перед ним.
— Чашу добыл я,— сказал он. — Хочешь,
побьемся об заклад: если я добуду еще
одиннадцать таких чаш, ты выгонишь из своей
страны всех сарафов, не добуду—вели
отрубить мне и всем моим товарищам головы.
Царь приказал заключить разбойников в
темницу, а парню — доставить одиннадцать таких
же чаш.
Парень сел на коня главы разбойников и
пустился в путь. Долго ли, коротко ли он ехал,
наконец^ приехал в богатый город. Он посту»
Сараф — меняла.
чался на окраине города в дом, и, когда вошел,
увидел старуху, до того насупившую брови, что
если бы с них упала блоха —
разбилась бы н а с т о частей.
— Нани, чего это ты
насупилась?—спросил парень.
— Эх, оставь меня в покое, ешь свой хлеб и
сиди — молчи.
— Умоляю, расскажи о причине твоего
горя, — может, я тебе пособлю!
— Пробовали мне помочь парни получше
тебя^ — все напрасно, ничего не выходило.
— Нет, нани, молю тебя, расскажи.
— У царя нашего был прекрасный сын. Умер
он. Похоронили мы его. Днем он остается
в земле, а по ночам труп его кто-то вынимает
из могилы, и саван на нем оказывается
изодранным в клочья.
— Иу, нани, убери, еду — не хочу больше
есть.
— Почему, сынок?
— Не хочу, пища становится мне поперек
горла.
Тогда старуха повела парня к царю.
— Вот, царь, — сказала она,—этот парень
вызывается так охранять могилу твоего сына,
что никто до него не дотронется. «Если не
сумею, — говорит, — пусть отрубят мне голову».
— Поди охраняй! — приказал царь.
Парень пошел и спрятался несколько поодаль
от могилы. В полночь видит: прилетели к
могиле три голубя, сбросили с себя перья, пр-евда*
тились в трех красавиц и стали беседовать
между собой.
— Ну, что, может, покушаем сначала, а
потом приведем царевича, — сказала одна.
— Да чтоб обрушился твой кров,
разве мы сможем глотать пищу, оставив спящим
такого чудесного парня?—- ответила другая.
Третья расстелила скатерть, взяла в руку