отпустить ему из казны вдвое больше золота,
чем прошлый раз. Нагрузив царское добро на
верблюдов, Шивар пустился в путь. Дорогою
он думал: «Змею, сделавшую мне так много
добра, я раз обманул, а другой раз чуть не убил.
Мне достаточно того, что имею, а вот все
понесу да и отдам змее за ее добро».
Придя к большому камню, Шивар вызвал
змею:
— Бери свою долю, — сказал Шивар
выползшей из-под камня змее.
— Братец, не нужно мне земное добро, —
ответила та, я хотела испытать тебя: в первый
раз, когда ты, возвращаясь от царя, свернул
с дороги, был лисий год — время обмана,
потому-то ты меня обманул и пошел по другому
пути; другой раз, когда ты швырнул в меня
камнем и пролил мою кровь, был год крови,
потому-то и царь во сне видел кровь,
льющуюся с неба. Ныне же, когда царь во сне
увидел пшеницу, — время изобилия, и люди
перестали жадничать. Бери свое добро и вернись
к себе домой.
Сказав эти слова, змея исчезла. Шивар,
нагрузив золото на верблюдов, вернулся к себе
и до конца жизни кейфовал.
Но тебе и мне ничего не досталось.
Записана экспедицией Ерванда Ла-
лаяна в Турецкой Армении в 1915 г.
Рукопись хранится в Государственном
музее Армении (Эривань).
Жили-были старик и старуха. У них был сын,
которого они только что женили. Однажды
невестка, чистя тахту, наклонилась и нечаянно
выпустила воздух.
Оглянувшись от стыда во все стороны, не
слышал ли кто, она увидела козла и очень
застыдилась:
— Козлик-джан, расцелую тебя, только не
рассказывай об этом моему свекру.
Но козлик ел сено и качал головой.
— Бери мой пояс, только
молчи!—взмолилась молодуха, сняла пояс и повесила его на
козла.
Но козлик продолжал качать головой. Решив,
что он хочет сказать свекру, невестка сняла
с себя накидку и набросила на козла. Но козел
все качал головой.
— На, бери мои бусы!..
В это время вошла свекровь. Узнав, в чем
дело, она тоже стала приставать к козлу.
Под вечер вернулся свекр и попросил у
невестки воды напиться. Но та, боясь подойти
к кувшину, стоявшему в углу рядом с козлом,
не двинулась с места.
Раза три-четыре повторил свекр свою просьбу
и, видя, что невестка не трогается с места,
спросил жену:
—- Что стало с невесткой? Почему она не
дает мне воды?
- Муженек,, — ответила старуха, - скрываю
от бога, но от тебя не скрою: чистя тахту
неподалеку от козла, невестка наша выпустила
ветер и теперь не хочет пройти мимо козла,
боясь, что он расскажет об этом тебе. Сколько
ни молила она козла не рассказывать об этом,—
все напрасно. Дала она ему свой пояс, накидку,
бусы. Козел заладил одно, что расскажет.
— Не беда, пусть не глупит! Пойду-ка якша-
тахскому ворожею да спрошу: к добру ли это,—
ответил старик и пустился в Шатах .
Придя к шатахскому ворожею, он спросил
у него:
— Сегодня невестка наша, чистя тахту,
выпустила ветер—к добру это или к худу?
— Смотря как: ежели лихо — дзырт! —
к добру, а ежели тихо — тырт — к худу.
Вернувшись к себе, свекр расспросил
невестку и, узнав, что ветер, выпущенный
невесткой, был зычный — дзырт! — велел послать
за зурначами — бить в барабан и танцовать...
Муж молодухи, возвращаясь с поля и
услышав звуки зурны, идущие из их дома, с
удивлением спросил первого попавшегося
односельчанина:
— Скажи-ка, братец, почему трубят в зурну
у йашего дома?
— Неужто не знаешь? Женка твоя сегодня
выпустила зычный ветер. Шатахский ворожей
погадал и сказал, что это к добру, — вот на
радостях и трубят в зурну.
Муж молодухи в сердцах повернул назад,
сказав про себя: «Я буду не я, если
когда-нибудь вернусь к этим сумасшедшим!»
Пустившись в луть, он добрался до чужой
деревни и попросил в одном из домов дать ему
ночлег.
— Милости просим, мы рады гостю, -—
ответили ему и отвели угол для ночевки.
Хозяйка дома собиралась печь хлеб и послала
старшую дочь за водой. Девушка, дойдя до
родника и сев под деревом, стала говорить про
себя: «Вот выйду я замуж, рожу сына, назову
его Кикосом. Будет он мальчик резвый, пойдет
к роднику, полезет на это дерево, сорвется,
упадет и сломает себе шею!»
При этих словах она разревелась:
— Ой, Кикос мой сломал шею! Ой, Кикое-
джан!..
Старуха, видя, что старшая дочь не
возвращается, послала за нею среднюю. Завидя
сестру, старшая дочь кинулась к ней навстречу
и рассказала ей про свое горе. Средняя сестра
села с ней вместе и подняла вой о Кикосе.
Послала мать младшую, — младшая также
стала реветь о Кикосе.
Наконец пришла к роднику сама старуха,
обеспокоенная отсутствием дочерей. Все три
дочери в слезах бросились к ней навстречу и
рассказали про смерть Кикоса. Заревела и
старуха.
Гость, видя, что дома никого не осталось,
вышел на улицу и расспросил у сельчан дорогу
к роднику. Придя туда и увидя ревущих
женщин, он спросил старуху о причине их горя.
— Как нам не плакать, батюшка! — сказала
старуха. — Вот старшая дочь моя выйдет
замуж, родит сына, назовет его Кикосом, Кикос
будет мальчик резвый, пойдет к роднику,
взберется на это дерево, сорвется с него и сломает
себе шею. Ой, ненаглядный ты наш Кикос! Ой,
Кикос-джан!!!
— Да чтоб обрушился кров этих
рехнувшихся! Удрал я от своих
сумасшедших — попал к новым сумасшедшим. Лучше уж
вернусь к своим...
Записана экспедицией Ерванда Ла-
лаяна в Турецкой Армении в 1915 г.
Рукопись хранится в Государственном
музее Армении (Эривань).
I
Однажды единственный сын царя Ваче,
молодой Вачаган, опершись на перила балкона^
Схмотрел в сад. Было весеннее утро. Все певчие
птицы земли, словно сговорившись, собрались
на деревьях, чтоб сообща дать концерт и по-
солерничать друг с другом. Одна играла на
свирели, другая трубила в трубу, но победа
оставалась за певцом. Певец этот был соловей,
соловей Авгании, единственный утешитель
влюбленных. Как только он начинал, другие
птицы мигом замолкали и, навострив слух,
учились тайнам его песни: одна подражала
щебетанью, другая — трели, третья — свисту; и
вдруг все вместе повторяли заученные мотивы.
Но Вачаган их не слушал. Другая забота была
у него на сердце.
Из мрачного раздумья вывела его мать,
царица Ашхен. Подойдя и присев к нему, она
спросила:
— Милый Зачик, видно у тебя есть горе, но
гы прячешь его от нас. Скажи, сынок, в чем
причина твоей грусти?
— Матушка, радости и блага жизни не
манят меня. Я хочу уйти от мира, удалиться
в пустыню. Ты не знаешь, как хороша деревня
Ацик.
— Ты идешь, значит, в Ацик только затем,
чтобы увидеть свою хитроумную Анаит?
— Откуда ты знаешь ее имя, мама?
— Соловьи нашего сада принесли мне эту
весть. Милый Вачик, не забудь, что ты сын
авганского царя. Царский сын должен выбрать
себе в невесты либо царевну, либо княжну,
а не крестьянку какую-нибудь. У грузинского
царя три дочери, можешь выбрать любую.
У князя гугарского прекрасная дочь,
единственная наследница его богатых поместий.
Прекрасна также дочь князя еюникского, —