Душой компании всегда являлся Джонни. Он держал меня за руку. Целовал мимоходом. Его пальцы зарывались в моих волосах, гладили шею, от этих прикосновений по ней бежали мурашки. Он позволял мне пить пиво из его бутылки, пользоваться его вилкой. Мы развалились в саду на травке. Я положила голову на его колени и уставилась в синее небо, а он водил пальцем по моим щекам.
— Я хочу, чтобы ты осталась, — произнёс Джонни и потянулся за самокруткой с гашишем, протянул её мне.
Я поблагодарила и отказалась. Он покачал головой и засунул сигарету обратно в рот.
— Я не могу, и ты это знаешь.
— Я знаю то, что ты так говоришь.
Меня радовал такой сладкий сон. Я смеялась лишь потому, что мне хотелось смеяться. Немного перевернувшись на зелёной траве, я снова уставилась в синее небо. И в лицо мужчины, которого любила.
— Что смешного? — спросил он.
— Ничего. Я просто… счастлива.
Он наклонился вперёд, чтобы меня поцеловать. Его дыхание пахло гашишем, но неприязни не вызывало.
— Рад, что ты счастлива, Эмм.
Я наморщила лоб.
— Наверное.
Уселась и продекламировала:
— О, бедный Джонни! Что случилось?
Он пожал плечами.
— Я уже говорил, что хочу, чтобы ты осталась.
— Поверь, если бы я осталась, ты быстро бы разочаровался — от радостных, свободных снов у меня закружилась голова.
— Вполне возможно, что и так.
— Это так. Ты пресытишься мною так же быстро, как и другими своими женщинами.
Парень рассмеялся.
— Женщины мне никогда не надоедят, детка. Я слишком сильно их люблю. В этом и заключается моя проблема.
— Вот видишь. Я не хочу быть просто твоей женщиной.
Он медленно покачал головой и посмотрел мне в глаза.
— А ты никогда ею и не будешь, Эмм. Никогда.
Я снова опустила голову на его колени, почувствовала щекой голую кожу. Он носил отвратительные шорты с белыми швами, которые являлись ещё одним доказательством нереальности происходящего. Мой Джонни, даже подыхая под забором, не напялил бы на себя такое уродство. По крайней мере, сегодня. Но тогда, в семидесятые, подобные шорты, вероятно, являлись писком моды.
— Поверь мне, ты должен радоваться, что я не хожу за тобой хвостиком, — увещевала я.
— Да уж! Только я вот почему-то не радуюсь, — парень отложил в сторону сигарету, заложил руки за спину и уставился на небо.
Я малость поскучнела.
— Мы бы ссорились.
— Из-за чего? — спросил он, делая вид, будто всё нормально.
— Из-за чего-нибудь. Не знаю. Однажды наступает такой момент, когда люди ссорятся… Я порой веду себя, как настоящая фурия.
Джонни рассеялся.
— Ты имеешь в виду, что я смогу с тобой не справиться?
— Нет. Я имею в виду, что ты и не должен этого делать. По крайней мере, не в моих снах.
— А, может быть, именно этого я и хочу, — возразил он небрежным тоном, которому я ни на секунду не поверила.
— Ты когда-нибудь думал об этом?
Каким-то непостижимым образом все события перемешались. Я помнила о приступах, о наших разговорах, о сексе, но не догадывалась, что за чем шло в моих снах. Даты, люди, действия разлетелись на тысячи осколков.
Я села и посмотрела ему в глаза.
— Я тебя люблю, понимаешь?
Джонни обрадовался.
— Правда?
Я прикоснулась пальцами к его обнажённой груди, шорты оказались единственной одеждой.
— Ты должен ответить, дурак!
Джонни наклонился и поцеловал меня.
— Я люблю тебя, Эмм.
Из бассейна до нас доносился громкий плеск, внезапно с фырканьем появился Эд. А мне хотелось, чтобы мы оставались одни.
— Я, конечно, порой веду себя, как стерва, — произнесла я. — К счастью, это длится недолго.
— Не долго? — Джонни снова меня поцеловал, обвил руками шею.
— Нет, — шептали мои губы.
— Будем надеяться, — это уже его шепот.
Кто-то громко позвал его по имени. Джонни наморщил лоб и бросил взгляд в сторону дома. На пороге стояла Беллина. В руках телефонная трубка, за которой тянулся длинный провод. Она выкрикивала его имя.
— Мой агент, — пояснил Джонни, бросая на меня виноватый взгляд. — К сожалению, детка, мне надо ответить.
— Иди, — я лениво растянулась на солнышке.
Парень встал и опустил на меня взгляд. Солнце светило мне в глаза, и я могла распознать лишь силуэт.