– Если у тебя нет телефона, – шепчу я с хихиканьем ему в ухо, – как ты собрался мне звонить?
Джонни зарывается носом в мои волосы.
– Из телефонной будки в конце улицы.
– Ааа, – конечно. Телефонная будка. У меня немного кружится голова, и я крепко цепляюсь за Джонни, чтобы не упасть. Надо думать о сериале «Жизнь на Марсе». В этом фильме ранят полицейского, и он просыпается в семидесятых годах. Но тело его пребывает в настоящем времени в коме.
Я не в коме… не совсем в коме. Не знаю, хватит ли мне времени. Смотрю через его плечо на кухню. Никто не обращает на нас внимания. У всех своя личная жизнь, которая имеет какой-то смысл. Я им не нужна. Но мне нужен он.
– Отнеси меня наверх, – шепчу я и покусываю Джонни за ухо.
– Ты хочешь смыться? Ну, ты и пройдоха.
Издаю лёгкий смешок. Слово Пройдоха звучит очень забавно, в стиле ситкомов семидесятых годов. Хотя в исполнении Джонни оно звучит вполне естественно, даже сексуально. И поведение его естественно.
– Ты сегодня другой, – говорю я ему в коридоре, когда он перекрещивает свои пальцы с моими.
Джонни поднимает на меня глаза.
– По сравнению с чем?
– Без разницы, – не могу же я ему сказать, что в будущем он станет полной противоположностью Джонни сегодняшнего. – Во всяком случае, мне нравится.
Его лицо расплывается в ухмылке. Одной рукой парень держится за резные перила, так как на лестнице его немного пошатывает.
– Где ты вообще была? Я тебя искал. Ты ведь живёшь не здесь поблизости? Ты снова пришла в гости?
– Да, только в гости, – киваю я.
На верхней площадке мы останавливаемся и целуемся. Мои пальцы касаются его шелковистых волос. Стягиваю с него бандану, чтобы волосы падали ему на глаза. Когда мои губы прижимаются к его губам, мне становится щекотно от его чёлки.
– Какая же ты, – произносит он тихо и удивлённо.
Я помню, где его спальня. Мы замираем на пороге, когда Сэнди с ребёнком на бедре выходит из комнаты. Она останавливается и окидывает нас невыразительным взглядом. Затем пожимает плечами, но ребёнка она держит так, чтобы Джонни мог его рассмотреть.
– Я её вымыла и переодела. Сейчас дам ей бутылочку.
Джонни обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе.
– Да, хорошо.
Сэнди с поджатыми губами качает головой.
– Ну, да, увидимся.
Мы закрываем дверь и направляемся к кровати, там я толкаю его навзничь. Джонни падает, пружинит, потом упирается локтями и смотрит на меня. Под его взглядом я стягиваю с себя узкий топ, демонстрируя голую грудь. Расстёгиваю молнию, скидываю обувь, стягиваю джинсы вместе с трусами… и остаюсь голой.
Ещё никогда не чувствовала я себя так прекрасно, как в этот момент, когда взгляд Джонни скользит по моему телу. Когда он на меня смотрит, мне всё равно, что в некоторых местах я толще, чем надо или что мой бюст не такой, как у порнозвезды. Мне приходит в голову, что хватит демонстрации, и я поднимаю руками груди, чтобы провести по ним языком и сделать соски твёрдыми. В те времена женщинам дозволялось иметь нормальные фигуры.
Имеется у меня и ещё одно отличие от женщин, к которым он привык. Взгляд Джонни задерживается на моём лобке, который я побрила пару дней назад. Не совсем под ноль, не стоит выглядеть школьницей. Я – женщина, а у женщин есть волосы. Я постригла зону бикини, оставив лишь узкую полоску, что делалось больше из-за удобства, чем моды, так как через пару дней начнётся менструация.
Джонни вытирает рукой рот, его губы блестят. Когда он сидит на кровати, у него превосходный рост. Я придвигаюсь ближе и становлюсь у него между ног. Парень обхватывает руками мой зад и смотрит на меня сияющими глазами.
«Он пьян», – думаю я. Но не от пива, которое пил на кухне. Он пьян от меня.
Я провожу руками по его телу, освобождаю от банданы, которая всё ещё болтается на шее, и бросаю её на кровать. Его волосы рассыпаются под моими пальцами. Крепко вцепляюсь в него и немного откидываю ему голову.
– Джонни, – мне надо сказать хоть что-нибудь.
– Да, детка, – у него глубокий гортанный голос. Сексуальный.
– Джонни, Джонни, Джонни… – со смехом я ещё чуть сильнее запрокидываю ему голову.
Он тоже смеётся. Его руки начинают поглаживать мою попу, по спине и бёдрам бежит холодок.
– Да, Эмм. Я здесь, с тобой.
– Я тоже.
– Вижу.
Когда я его отпускаю, он зарывается носом между моих грудей и находит губами сосок. Осторожно посасывает один, потом другой, и поглядывает на меня с ухмылкой, когда я издаю стон.
– Тебе нравится?
– О, да, – внезапно перед моими глазами встаёт сцена из фильма, в котором он произносит эти слова. Моё влагалище становится влажным.
– Возьми меня, как шлюху.
Я говорю с акцентом уроженки Пенсильвании. Но это лишь бледный намёк на акцент Джонни. Он прерывает изучение моей груди и смотрит на меня, наморщив лоб.
– Как … кого?
– Шлюху… – от возбуждения мне не хватает воздуха.
– Шлюху?...
Проклятье. От его манеры говорить у меня между ног взрывается фейерверк. Я закусываю нижнюю губу и не могу сдержать стон.
– Ооо.
Его смех звучит немного озадаченно, и руки на мгновение прекращают ласкать мою попу.
– Ты считаешь себя шлюхой?
«Ооооо».
– Господи, почему твои слова звучат так страстно?
Джонни прищуривает глаза и опускает голову. Его плечи трясутся от смеха.
– Ты балдеешь от них?
– Да. Скажи ещё раз.
Парень прекращает смеяться и смотрит на меня. Что-то тёмное поблёскивает в его зелёных с карим отливом глазах. Он облизывает губы и вытирает их тыльной стороной ладони. Его голос понижается.
– Ты хочешь быть моей шлюхой?
Я не хочу быть ничьей шлюхой. Я хочу лишь, чтобы он произнёс эти слова. Я хочу, чтобы он видел меня такой. Мои руки судорожно вцепляются в его волосы. На сей раз он вздрагивает.
И обхватывает мои запястья.
– Что ты хочешь? Что тебе нравится?
– Быть с тобой.
А он сильнее, чем я ожидала. В доли секунды Джонни укладывает меня на спину, крепко держит мои руки над головой и смотрит мне в глаза. Его, скрытые джинсами, бёдра трут меня по лобку. От грубой ткани моё тело пробирает озноб. Но, может, это от его глаз, губ или голоса.
– Тебе нравится?
Он ещё крепче прижимается ко мне бёдрами.
– Мокро?
– Ааааа… – выдыхаю я.
В обычной жизни я не решаюсь на столь откровенный разговор, но сейчас реальность отсутствует. Это фантазия. Выдумки. Не что иное, как сбой в моём повреждённом мозге.
Рукой, которая не держит моё запястье, Джонни расстёгивает ремень и чуть перемещается. Я выгибаю спину, поднимаю бёдра и жду, когда он войдёт в меня. Но Джонни меня удивляет. Ртом он оставляет горячий след на моём теле – на набухших грудях, на животе. Его руки подхватывают меня под попу, поднимают её вверх, язык скользит по клитору, затем Джонни обхватывает его губами и осторожно сосёт.
Я содрогаюсь и зову его по имени. Но он не отвечает, а предается удовольствию ласкать меня языком между ног.
В его фильмах я такого не видела.
О, это явный намёк. Его мягкий подход к ветреным женщинам. Перед моими глазами встаёт картина: женские бёдра наполовину прикрыты головой Джонни, потом появляются искажённые черты лица его подруги детства. Она выкрикивает его имя. Но ни в одном фильме не показано, как он проводит языком между её ног. У меня не получается вызвать в памяти ни одну подобную сцену.
Это лишь мои фантазии.
Джонни проводит языком по моей коже и издаёт слабый стон. Он издаёт такой звук, когда ест что-то на редкость вкусное, ужин, который полностью утоляет его голод. Он ждёт некоторое время, потом вводит палец мне во влагалище. Потом второй. Я вскрикиваю.
– Ты вся сырая, – бормочет он.
Я сгораю от дикого желания. Мне жарко, краснеют щёки, шея, грудь. Его рот обжигает мою кожу. Не способная лежать спокойно, двигаю бёдрами под его языком.