Даже не замечаю, как он стягивает с себя джинсы, лишь чувствую вкус его губ, когда он меня целует. Когда он проникает в меня, я ловлю ртом воздух, и наше дыхание смешивается.
Джонни опускает голову мне на шею и входит в меня глубже, потом застывает на мгновение. Опираясь на руки, он смотрит мне в глаза. На его лице застывает мечтательное выражение. Я улыбаюсь в ответ, целую и тяну его к себе.
– Какая же ты, – говорит он.
Он начинает двигаться. Не так яростно, как в прошлый раз, когда я сидела на нём верхом, а намного медленнее. Этот миг растворяется в вечности.
Ещё ни разу мне не удавалось удерживаться в миссионерской позе без помощи рук. Но, с другой стороны, я никогда ещё не встречала мужчину, который бы двигался, как Джонни. Вперёд, назад, каждый толчок усиливается лёгким поворотом его бёдер и ставит меня в правильную позу. «И он целует меня, о, Боже, как он меня целует!» Сладко и мягко, потом жёстко. Его язык проводит по моему, он лакомится моими губами. Сладостное воздействие на мои нервные клетки. Я отдаюсь ему полностью, без остатка.
Медленно приближается оргазм, сильный и неудержимый. Я кончаю уже во второй раз. Мы переворачиваемся, и я укладываюсь на спину. Потом Джонни усаживает меня верхом, его спина упирается в изголовье кровати, наши бёдра прижимаются друг к другу, и я кончаю в третий раз.
Кусаю его за плечо, моё тело бесконтрольно вздрагивает. Пот стекает с нас ручьём, запах секса перекрывает все остальные запахи.
Со стоном он изливается в меня. Его руки скользят по моей вспотевшей спине. Джонни сдвигает с моего лица растрёпанные волосы. Делает глубокий вдох и тянет меня к себе.
– Джонни, я… ох… – давешняя женщина врывается в комнату.
– Господи, Сэнди, – нервно вскрикивает Джонни, но не предпринимает никаких попыток прикрыть нас простынёй, хотя я и укрываюсь на его груди. – Я тебе уже говорил, что, чёрт возьми, прежде чем входить, надо постучаться.
– Извини! Мне нужна моя сумка. Боже, Джонни, ты мог бы просто закрыть дверь на ключ. Мужлан! – Сэнди тяжёлыми шагами подходит к комоду и нервно хватает большую плетёную сумку с ручками из бамбука. Когда она упирается руками в бёдра, содержимое сумки звенит и стучит. – Я ухожу.
– С кем ребёнок? – Джонни смотрит на неё через плечо и крепко меня обнимает.
– Я позвонила маме, чтобы она её забрала, – Сэнди смотрит на меня. – Как тебя зовут?
– Скатертью дорога, Сэнди. Дерьмо! – Джонни двигается, будто хочет спихнуть меня с колен и встать.
Сэнди отскакивает на шаг назад и, словно защищаясь, поднимает руки.
– Хорошо, хорошо. Остынь, мужлан. Всё в порядке. Я не хочу портить твоё торжественное выступление или что там ещё.
– Вон! – рявкает Джонни.
Сэнди уходит и закрывает за собой дверь. Я не шевелюсь. Даже не знаю, смогу ли я двигаться. Джонни смотрит мне в глаза.
– Извини. Она – тупая девка.
С ощущением, что я липкая и скользкая, слезаю с него. Мне приходит на ум, что мы не пользовались презервативом, и факт незащищённого секса меня поражает. Я усаживаюсь на матрасе рядом с ним. Сэнди интересовала меня меньше всего, мне нужен только Джонни. Но взгляд, которым она одарила меня, подсказывал мне многое.
– Так, что же с Сэнди?
– Что? – Джонни протягивает руку к пачке с сигаретами, которая лежит на тумбочке. Предлагает одну мне и пожимает плечами, когда я отказываюсь. Прикуривает, затягивается дымом, который выдыхает при следующей фразе. – А что с ней?
– У тебя с ней что-то есть?
– Она – моя бывшая, – Джонни опять пожимает плечами и наклоняется, чтобы меня поцеловать. – Но не делай из этого проблемы. Она нормальная.
– Подожди, – наморщив лоб, придерживаю его рукой. – Твоя бывшая? Ты имеешь в виду, твоя бывшая жена?
– Ну, да. Мы с ней разошлись. Только развод никак не оформим. Она иногда приходит сюда, чтобы завезти ребёнка.
– Подожди-ка, – у меня разболелась голова. Я взяла сигарету и затянулась. До сего момента я курила крайне редко, но мне удалось не закашляться. – Она твоя жена? И это твой ребёнок?
– Ну, да. Кимми, моя дочка.
– Но, тогда вы ещё долго не сможете разойтись, – намекаю я на очевидное. – Ей максимум девять месяцев.
– Около того, – он вынимает из моих рук сигарету и разглядывает меня сквозь занавес дыма. – Тебя что-то смущает? Я же говорю, мы расстались. Я уже сказал, она не такая. Она забирает свои вещи.
Меня заинтересовало, что означает не такая, но спросить об этом я постеснялась.
Я сама припёрлась с улицы, переспала с ним в доме, полном незнакомцев, но в то же время, я ещё не родилась. От этой мысли меня затрясло. В те годы мои родители ещё даже не познакомились. Когда Джонни уже женился и обзавёлся ребёнком, я ещё не появилась на свет. Его дочь старше меня.
– Эй, с тобой всё в порядке? – Джонни убирает у меня со спины и плеч тяжёлые, липкие от высыхающего пота, волосы.
– Да, конечно. Со мной всё нормально, – я даже не ревную по-настоящему. Меня раздражает мой мозг, который думает о таком дерьме, как бывшие жёны, которые не знают границ.
– Хорошо, – кажется, ответ его удовлетворил. Джонни голой спиной прислоняется к изголовью кровати, вздыхает и бросает на меня взгляд. – В этот раз ты не убежишь?
Я окидываю взглядом комнату и делаю глубокий вдох. В воздухе витают только запах секса и дым сигарет.
– Нет. Мне уйти?
Парень улыбается и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать.
– Конечно же, нет, чёрт возьми! Ты остаёшься здесь. Мы попросим Кэнди, приготовить что-нибудь вкусненькое. И Пол подойдёт позже, чтобы поработать над своим проектом. Тебе, действительно, надо остаться.
Я слегка взбиваю подушки и вытягиваюсь рядом с Джонни.
– Что за проект?
– Арт-проект. Ты любишь искусство, Эмм?
– Я… да, – это даже не ложь. Я убеждена, что любила бы искусство, если бы в нём разбиралась.
Джонни со смехом тушит сигарету в пепельнице на тумбочке. Он обнимает меня и прижимает к себе, моя голова оказывается лежащей на его груди. Это самая лучшая из подушек.
– Какое искусство тебе нравится?
– О, э… Ван Гог, я думаю, и Дали.
Парень фыркает
Я поднимаю на него глаза.
– А о каком искусстве говоришь ты?
– Скажу, когда увижу. Обычно Пол не пишет картин. У него есть кинокамера. Думаю, он хочет снять новый фильм. Не знаю, какой. Я ему сказал, что помогу ещё раз.
Джонни и Пол совместно сняли три или четыре художественных фильмов. Сюжет в них ещё слабее, чем в фильмах ужасов. В коллекции Джен они отсутствовали, я видела в интернете лишь отрывки из них. Некоторых не было даже на дисках.
– Я их видела.
Джонни склоняет голову и с любопытством смотрит на меня.
– Ты ходила на его фильмы? И как тебе?
– О, нет. Я думаю… не важно.
– Какая же ты, – снова говорит Джонни. – Что-то я тебя не пойму.
Он целует меня и заглядывает мне в глаза, будто они раскроют ему мои тайны. Я чуть уклоняюсь.
– О чём этот фильм?
Джонни пожимает плечами и зевает.
– Если бы знать. Я просто сказал, что помогу ему, понятно? У него камера и деньги. И какой-то богатый чувак, который ему пообещал, протолкнуть его фильм на экран.
Эта фраза даёт мне маленькую зацепку о том, какой сейчас год. Свой первый фильм Пол снял в 1976 году. Остальные появились в течение последующих полутора лет.
Джонни гладит меня по волосам.
– Пол – художник.
– Как и ты.
– Я? О, Боже, нет, – он смеётся. – Я не смогу рисовать за пять долларов. Я не умею петь. Я – плохой актёр. Единственное, к чему у меня есть хоть какие-то способности, делать фотографии по всем правилам искусства.
Я тихонько смеюсь.
– Ты выглядишь чертовски привлекательным.
Джонни засопел.
– Ну, да. Чего ещё надо? Этого достаточно, чтобы платить по счетам. Всё лучше, чем угонять машины.