– Ты имеешь в виду с Чаклсом?
– Да. Вы уже сделали круг?
– Да. Мы теперь идём домой. А что?
– Ты… меня не видел?
Джо замолк на пару секунд, а у меня запылали щёки, что на холодном ветру чувствовалось особенно сильно.
– Я должен был тебя видеть?
Я выдавила из себя смешок.
– Нет, нет. Я просто спросила, не видел ли ты меня сегодня где-нибудь в другом месте, а не дома.
Джо замялся.
– С тобой точно всё в порядке?
– Конечно, конечно, – замахала я, будто для меня совершенно нормально, зимним вечером на ледяном ветру приветствовать полузнакомого человека на пороге. Босой и в купальном халате. – Я недавно гуляла и подумала, что видела вас и тебе помахала… но это, наверное, был не ты.
– А, – Джо натянул поводок, чтобы помешать Чаклсу направиться во двор моей соседки, так как даже маленькая капелька собачьей мочи вызывала у неё аллергию. – Нет, это, действительно, был не я. Слишком холодно для долгих прогулок.
– Точно. Значит, это был кто-то другой.
– Наверное. Хорошего вечера, – Джо помахал мне ещё раз и отправился своей дорогой.
– И тебе того же, – пробормотала я в спину соседа и закрыла дверь.
В кооперативном банке был обширный свод правил, который касался больничных и отпусков.
Мне не хотелось тратить дни отпуска на валяние в постели, но, не смотря на это, я утром позвонила на работу и пожаловалась на сильный насморк. Меня немного лихорадило, но не от болезни. Я не переставала думать о вчерашнем вечере.
Радовало, что во время такого тяжёлого приступа я не нанесла никому вреда. Очень опасно находиться за рулём в трансе, поэтому большую часть своей взрослой жизни я обходилась без водительских прав. Никого не интересовало, что я редко теряла сознание, хотя и ни одно из обследований не подтвердило, что у меня реальное повреждение мозга. Я осталась загадкой для медицины. Толстая папка с результатами обследований и заключениями врачей, а диагноза нет. Мой мозг работал нерегулярно, неправильно и непредсказуемо. Эти сбои, вероятно, можно держать под контролем таблетками и другими альтернативными методами лечения. Причину сбоев никто не обнаружил, а мне становилось хуже.
Что же всё-таки произошло? Стресс от жизни в одиночку запустил какой-то механизм? Что-то лопнуло в моём мозгу? Тромб или аневризма? Я лежала в кровати, дотянув одеяло до подбородка, и дрожала. Я пойму, если со мной что-то произойдёт? Будет больно?
Возможно, просто погружусь в темноту и никогда из неё не вынырну.
Наверное, я слишком бурно реагировала. Пришлось вылезти из кровати и встать под горячий душ. Затем я отправилась на кухню, съела немного супа и тост – пища инвалида, коим не была. Потом сварила себе тарелку домашних макарон с сыром, которые дала мама. Набив желудок углеводами и жирами, я почувствовала себя намного лучше.
Я знала, что надо позвонить доктору Гордон и записаться на обследование. Но знала и другое. Независимо от результатов обследования, она обязана сообщить обо мне властям штата. И меня снова лишат водительских прав на год. Не говорить ей – это безответственный поступок. Я могла ездить общественным транспортом на работу и за покупками, даже имея синдром пляски святого Витта. Но я не являлась эпилептиком. Неизвестно, что у меня. (Прим.: хорея (хореический гиперкинез, также известная «пляска святого Вита») – синдром, характеризующийся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, сходными с нормальными мимическими движениями и жестами, но различные с ними по амплитуде и интенсивности, то есть более вычурные и гротескные, часто напоминающие танец)
В будни я редко оставалась дома, поэтому, проходя по коридору, испугалась, когда услышала стук во входную дверь. Но вскоре поняла, что звук шёл из почтового ящика. Я открыла дверь. Женщина-курьер уже подходила к своей машине. Я схватила жёлтый листок извещения и помахала им, чтобы привлечь внимание.
– Эй!
Курьер заулыбалась.
– О, вы дома. Вы – счастливица! У меня для вас бандероль, она не влезает в почтовый ящик. Я хотела забрать её, чтобы вы потом получили её на почте.
– Да, мне, действительно, повезло, – я протянула ей банкноту. Мне вручили конверт с незнакомым отправителем. – Спасибо!
Дома я содрала обёртку. В руках оказался DVD-диск. «Ночь ста лун». Желудок немного сжался, как на американских горках при первом спуске. Я повнимательнее осмотрела упаковку. Содержимое скопировано, а не изготовлено профессионально. Я перевернула конверт. С другой стороны, то же самое. Картинка и текст довольно бледные и кривые. Сам диск обычного серебристого цвета с наклеенной этикеткой.
Фу…
Перед покупкой я не обратила внимания на слова Джен о том, что это редкий фильм и его трудно найти. Я не собиралась покупать пиратскую копию, но уже поздно. Оставалось лишь надеяться, что мой DVD-плеер развернёт диск.
Надо позвонить Джен. Я обещала. Но она сейчас на работе, а я дома. Дни болезни и созданы для того, чтобы весь день валяться в постели и смотреть фильмы. Диск обжигал мне пальцы, не стоит ждать до вечера, чтобы посмотреть его вместе с Джен. Уверена, что захочу посмотреть его и во второй раз. Ей можно и не знать, что я фильм уже видела. Но Джен бы меня поняла. Она пересмотрела все фильмы с Джонни задолго до того, как показала их мне.
Наконец-то, у меня появился повод подключить в спальне DVD-плеер, который мне родители подарили на прошлое Рождество. Этим подарком они хотели подчеркнуть тот факт, что я съехала от них и теперь нуждалась в собственной аппаратуре. Я тогда забрала у них и старый DVD-плеер, а взамен купила Blu-Ray-плеер. С момента моего переезда я смотрела фильмы только в гостиной, потому что решила жить, как взрослая, а не тинэйджер под крылышком у своих родителей. Сейчас я, конечно, уже не подросток, но сильно оторвана от реальности. Обладательница двух DVD-плееров, двух телевизоров, я осталась в рабочий день дома, имея возможность поваляться в постели и посмотреть художественные фильмы. Уже много времени прошло с тех пор, когда я из-за гиперопеки родителей прокрадывалась домой после полуночи. Мне не разрешалось оставлять на ночь друга. Теперь я обладательница собственного дома, но у меня не было друзей. Хотя в моих глазах это выгодный обмен.
Я взяла себе мисочку с мороженым – шоколадным и карамельным – и с пультом управления влезла под тёплое одеяло.
Устроившись в подушках, я нажала «Play».
Я узнала дом. Я узнала кухню. Я узнала людей, Кэнди, Беллину, Эда, даже Пауля. И Джонни. О, Джонни, на нём лишь майка и джинсы, в которых он должен смотреться старомодно и смешно. Но на его заднице они сидели так великолепно, что я просто восхищалась.
Компания сидела вокруг кухонного стола, люди курили и разговаривали, а камера перемещалась с одного лица на другое. Звук был ужасным, музыка – скрипучей и монотонной. Контроль целостности тоже не настроен, будто одну и ту же сцену снимали с разных углов, а при монтаже не хватило какого-то кадра. По крайней мере, имелся сюжет или что-то на подобии, хотя разговор звучал высокопарно и надуманно.
С набитым мороженым ртом я нажала на паузу и поставила миску на тумбочку. Я знала людей по сайтам интернета? По фотографиям из данного фильма? А мой мозг сочинил всё остальное? Я не знала, чем они занимались. За исключением Джонни, он играл лучше их всех вместе взятых.
Неподвижное изображение позволило мне внимательнее рассмотреть сцену. Я не узнала ни часов на стене, ни количество кухонных шкафов. Но я их и не считала? Во время приступа всё моё внимание было направлено на Джонни, на того, кто возбуждал мой мозг. Остальное…
– Проклятье, – пробормотала я вслух. – Чёрт, чёрт, чёрт, где я уже это видела? Когда я это уже видела?
Я снова нажала на просмотр и выбралась из постели, чтобы взять ноутбук. Поискала фильм и нашла сайт, на котором я его заказывала, а также парочку других сомнительных сайтов, которые раньше смотрела невнимательно. Поглядывая одним глазом на телевизор, я прокручивала ужасные сайты с белым шрифтом на чёрном фоне и мерцающей анимацией. Не стоит на них долго пялиться. Они могли вызвать эпилептический припадок даже у людей с неповреждённым мозгом.