– Привет, доктор, – я коснулась фигурки ещё раз. Загадка отгадана. Ребёнком я была большой поклонницей «Доктора Кто». Мне тогда очень хотелось познакомиться с Томом Бейкером, который на все времена остался единственным настоящим «доктором».
– Чудачество, – произнесла я с любовью ко мне восьмилетней, и повесила картинку на место.
Но загадка с моей одеждой, напротив, до сих пор не отгадана, она мучила меня весь день. Мне в голову лезли всякие ужасы, один страшнее другого. Ясно одно, я хотя бы не совершила ничего противозаконного. Или меня на этом не застукали. Я не появилась ни в вечерних новостях, ни в «YouTube». Или того хуже, на эротическом портале «YouPorn».
Немного жаль, тогда бы я смогла узнать, чем занималась.
У меня не оставалось другого выбора, кроме как поговорить о случившемся с Джонни. Он вернул мне одежду и даже не попытался сделать вид, будто ничего не произошло. «Что же всё-таки могло произойти…»
Проклятье!
На сей раз никаких тарелок с печеньем. Не хотелось вторгаться в его частную жизнь и выставлять себя в глупом свете. Поэтому я отправилась в его галерею.
«Оловянный ангел» на Фронт-стрит занимал почти полностью великолепное здание, которое преобразовали в торговый дом. Я вошла и заметила, что в галерее много посетителей. Для вечера четверга это удивительно. Такое предположение возникло потому, что я не обладала никаким пониманием искусства, и совершенно им не интересовалась. Прогуливались парочки, в одной руке бокал вина, в другой – тарелка с кусочками сыра. Тихие комментарии о картинах, которые висели на стенах, и о, расставленных на помостах, скульптурах. На заднем плане играла нежная музыка.
Ну, супер. Я ввалилась с самый центр торжества. Как выяснилось, речь шла не о каком-то особом поводе, а о вернисаже, который проходил здесь каждый четверг. Я услышала разговор какой-то пары, как они были здесь на прошлой неделе и купили подруге подарок на новоселье. Сейчас они, кажется, присматривали подарок на день рождения.
Я никуда не торопилась и спокойно бродила по большим залам. Пол из отшлифованного и покрытого лаком дерева блестел. Не совсем ровные стены выкрашены в спокойный белый цвет, окна прикрывали тончайшие занавески. Световые гирлянды развешаны на горшках с растениями и крест-накрест натянуты под высоким потолком.
– Какой замечательный дом, – обратилась я к пожилой паре, которая выглядела, будто сошла со страниц модного журнала. Я радовалась, что пришла сюда прямо с работы. Туда, по крайней мере, я надевала юбку и лодочки, вместо джинсов и сапог.
– Да, Джонни, действительно, превратил его в сказку, – ответила женщина. – Вы увидите лишь небольшую его часть. Трудно поверить, что нечто подобное можно найти в Гаррисберге. Никто и не подозревал, что здесь столько талантов.
– Акцент сделан на его работах? – я смутно помнила, что Джен мне рассказывала об этом направлении.
– Да. Конечно же, на его собственных работах, с которыми вы, наверняка, знакомы.
Мужчина куда-то ушёл, возможно, чтобы наполнить свою тарелку сыром. Женщина махнула бокалом в мою сторону.
– Конечно.
Честно говоря, изучая жизнь Джонни в интернете, я мало уделяла внимания его художественному творчеству. Я знала его прошлое, но не более того.
– Мы были так счастливы, что в нашем обществе появился художник такого уровня, который поддерживает местных художников, – она сделала глоток и склонилась ко мне. – К тому же он умопомрачительно выглядит, правда?
Я отпрянула с лёгким отвращением.
– Эээ… Да. Вы не знаете, он сегодня здесь?
– Джонни по четвергам всегда здесь. Это его галерея, – дама произнесла данную фразу таким тоном, будто я являлась полной тупицей.
Когда дело касалось Джонни, куда-то терялись остатки моего разума. Но сегодня мне потребуется храбрость. Я поблагодарила даму и продолжала свой путь через зал, пока не увидела его. Он стоял в самой дальней комнате и разговаривал с какой-то парочкой. Вероятно, художники, я пришла к такому выводу на основании их одежды.
Джонни усмехался, даже смеялся. И как великолепно при этом выглядел! Мой живот горел огнём возбуждения, но в то же время, это желанная боль, которую я заслужила. Некоторое время я слонялась по коридору без дела, наблюдая, как он общался с группой, которая собралась вокруг него, и ревновала всё больше и больше. Но в этот раз чувство ревности не имело сексуальной подоплёки. Если Джонни и флиртовал, то делал это так тонко, что в глаза мне не бросалось. Но выглядел он так, будто любил всех людей, которые вокруг него собрались. Мне тоже захотелось присоединиться.
Наконец, он поднял глаза. Увидел меня. Его улыбка не исчезла, и смех не прекратился. Джонни мне не помахал, но и не сделал вид, будто хотел, чтобы я ушла. Скорее, будто ждал меня.
Я коротала время, рассматривая картины в зале, поклонники выражали Джонни своё почтение и уходили один за другим. Наконец-то, мы остались одни. Прежде чем увидеть, я почувствовала его своей спиной. Некоторое время я молча рассматривала картину перед собой, пытаясь набраться мужества для разговора.
Джонни не ждал.
– Вам нравится?
Я скосила на него взгляд, но пока не осмелилась посмотреть в лицо.
– Красиво.
– Красиво? К чёрту, красиво. Искусство не может быть красивым. Искусство должно расшевелить зрителей.
– Простите. Я не разбираюсь в искусстве.
Джонни рассмеялся. Но смех не звучал недружелюбно.
– В чём тут разбираться? Вы считаете, нужен диплом и академическая шапочка выпускника, чтобы разбираться в искусстве? Нет. Ничего этого не нужно. Нужно просто чувствовать его.
– Да, – произнесла я через некоторое время. – Полагаю, я его не особо чувствую.
– Я тоже, – признался Джонни. – Я развесил здесь эти картины, потому что парню нужны деньги, чтобы заплатить за колледж, и некоторым людям нравится такой стиль.
Я рассмеялась и, наконец-то, обернулась к нему.
– Правда?
– Правда.
Мы ещё секунду разглядывали картину.
– Я должна вас поблагодарить, вы вернули мои вещи, – сказала я.
Джонни ничего не ответил. Музыка звучала здесь тише, чем в других помещениях. Я могла слышать гул разговоров в другой части дома, стук каблуков по деревянному полу. Но здесь никого, кроме нас, не было.
– Я же вам уже говорил. На улице холодно. Вам необходимо пальто.
– Джонни…
Его глаза вспыхнули, но у меня язык не повернулся назвать его мистером Делласандро.
– Ничего. Всё в порядке.
– Где вы его взяли? – я приблизилась к нему на два шага и заметила, что он отступил лишь на шаг. Я не хотела, чтобы кто-нибудь нас услышал… и хотелось быть к нему поближе.
– Вы оставили его в моём доме, – сказал Джонни.
Мой желудок болезненно сжался. Я проглотила горькую желчь.
– Вот дерьмо! Что случилось? Что я делала? Я считаю… о, Боже, так неловко. Так…
Я не успела опомниться, как он вцепился мне в локоть и потащил через узкую дверь в крошечный кабинет, где усадил меня на стул, нагнул мне голову к коленям и налил мне стакан воды.
– Дышать, – приказал Джонни. – И, если вас сейчас вырвет, ради Бога, в это ведро.
Этого не должно было со мной произойти, но мир тревожным образом перевернулся. Когда я впадала в транс, казалось, что меня заносит в стороны, а сейчас – будто я сделала много кругов на карусели. Я пила маленькими глотками воду и глубоко дышала.
– Вы белая, как стена. Пейте.
Я пила.
– Прошу меня простить. Но я действительно должна знать.
– Вы не помните? – вместе с возросшим беспокойством усилился и его акцент.
Я покачала головой.
– Нет.
Джонни потёр рукой лицо, затем надавил двумя пальцами на переносицу. Он сидел на углу письменного стола. Я находилась от него так близко, что могла коснуться его колена, но не коснулась.