Синяки меня не пугали, впоследствии они могли бы послужить доказательством нашей близости.
Джонни облизнул губы и заговорил:
– Ты, действительно, этого хочешь?
– Да! – я наклонилась вперёд, но он удерживал меня на расстоянии вытянутой руки. – Да, хочу. Я хочу этого с тех пор, как увидела тебя впервые.
Я услышала, как он снова застонал. Его взгляд не отрывался от моего. Джонни не улыбался, но его объятия стали крепче, рука заскользила у меня между ног. Кончик пальца нажал на клитор.
Теперь уже и я застонала.
Он убрал руку, но остался стоять рядом со мной.
– Тебе надо в постель.
– Я попробую и тебя туда заманить.
Джонни покачал головой.
– Нет, я имею в виду… действительно отправляться в постель. Спать. Ты была только что… У тебя было…
Я знала, что он имел в виду, но успокаиваться не собиралась.
– Секс никогда не вызывал у меня приступов. Напротив, удовлетворение моих желаний даже помогает держать их в узде.
– Ты… – произнёс Джонни, – ведёшь со мной какую-то игру.
– Я бы с удовольствием поиграла.
В его взгляде читалось изумление, затем он посерьёзнел.
– Не будет ничего, пока ты не поспишь и не сходишь к врачу.
Я прищурилась.
– Ты берёшь в заложники свой член, чтобы склонить меня на поход к врачу?
Мужчина удивлённо рассмеялся.
– Ты в курсе, что у тебя достаточно хорошо подвешен язык?
Я улыбнулась.
– Только с тобой.
Джонни доверчиво склонился ко мне и посмотрел так, будто я ему о чём-то напоминала.
– Да.
– Отнеси меня в кровать, – раздался мой шёпот. Мгновенно навалилась усталость, голова раскалывалась. К счастью, запах апельсинов отсутствовал, и перед глазами ничего не плыло. На часах почти полночь, и я просто валилась с ног. – Пойдём со мной. Просто… останься. Ладно?
Он бросил взгляд в сторону коридора.
– Мне надо идти.
– Что? Даже если ночью мне понадобится твоя помощь? – возмутилась я.
Наши взгляды встретились.
– Ты считаешь, что такое может произойти?
Я кивнула. Джонни вздохнул, посмотрел на входную дверь, потом на меня. Потом обхватил руками мои щёки и подержал. Он буравил меня взглядом, а я напряжённо ожидала его поцелуя.
– Ты хочешь остаться, – прошептала я. – А я очень хочу, чтобы ты остался. Независимо от того, что тебя удерживает, ты хочешь. Я права?
Джонни вздохнул.
– Только, чтобы удостовериться, что с тобой всё в порядке.
Я накрыла его ладони своими, чуть развернула их вверх ладонями. Я могла их даже поцеловать, но вместо этого скрестила наши пальцы и сделала шаг назад. В спальню мне пришлось его волочь чуть ли не волоком. К сожалению, там наблюдался небольшой беспорядок, но, в конце концов, визиты на сегодня не планировались. Я отпустила его руки, и он остановился в дверях.
– Я ненадолго в ванную, – сказала я. – А ты устраивайся поудобнее.
В ванной комнате я с облегчением обнаружила, что выглядела гораздо лучше, чем ожидалось. Волосы спутаны, глаза немного покраснели от слёз, а не от приступа. Я повертела головой туда-сюда и попробовала увидеть своё лицо таким, каким видел он, но смогла видеть лишь своё отражение.
Я быстро вымылась, а шмотки отправила в корзину для грязного белья. Затем натянула футболку-оверсайз. Пол холодил ступни, и я вприпрыжку побежала через коридор в спальню. В дверях я остановилась. Джонни обернулся. Книга «Кинематограф Америки» лежала открытой на письменном столе, и он листал её. На ум пришло, что рядом с ней лежал альбом с глянцевыми фотографиями, которые я распечатала из интернета. И несколько его работ. Диск с «Ночью ста лун» находился там же.
– Эй, – сказала я. – Я правда не сумасшедшая сталкерша. Честно.
Мужчина захлопнул альбом.
– Ты же знаешь, что это было давно.
– Знаю, – я добралась до дивана, сдвинула в сторону одеяло и с гримасой скользнула в холодные простыни. Они быстро нагрелись, но я какое-то время дрожала. Потом кое-что вспомнила. – К сожалению, мне ничего тебе дать, чтобы переодеться. Извини.
Пальцы Джонни уже готовились расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке. Он замер.
– Я посплю в трусах, если тебя это не смущает.
Зрелище, как он раздевался, казалось каким-то не реальным. Будто фильм смотришь, но всё же по-другому. Эти его движения мне уже попадались в фильмах и, плохого качества клипах, в интернете. И в моих фантазиях, когда я погружалась во мрак. Я уже знала, как он повернёт руку, когда начнёт расстегивать пуговицы.
Джонни снял рубашку и огляделся, потом аккуратно развесил её на спинке стула рядом с письменным столом. Его грудь от тренировок гладкая и упругая, без единого волоса. Конечно, он уже не такой мускулистый, как в двадцатилетнем возрасте, но всё ещё вполне ничего, чтобы у меня потекли слюнки. Он расстегнул ремень. Пуговицу на брюках. Молнию. Лишь коснулся пояса, но брюки не снимал. Тут я заметила, что невольно подалась вперёд и смотрела на него с открытым ртом, полная надежды.
Я закрыла рот. Прислонилась к изголовью кровати. Украдкой вытерла губы, потому что боялась, что потекут слюни.
Джонни не шевелился.
– Как насчёт того, чтобы выключить свет?
– Что? – я посмотрела на лампу на ночном столике, но не сделала попытки её выключить. – Зачем?
– Зачем тебе здесь свет?
Во время моего похода в ванную он потушил люстру, кровать освещалась лишь слабым светом ночника. Я перевела взгляд на Джонни.
– Знаешь ли, для мужчины, который большую часть своей жизни позировал перед камерой нагишом, ты на редкость стеснительный.
– Когда это было, – протянул Джонни. – В молодости. Тогда всё было по-другому.
Странно. К своим комплексам я привыкла. Я слишком много думала о каждом лишнем грамме, который отложился в боках. Или о целлюлите. Мужчины, с которыми я до сего дня оказывалась в одной постели, никогда не заморачивались по поводу прыщей на спине, волосатой задницы или пивного живота. Нерешительность Джонни распалила меня окончательно.
– Холодно, – похлопала я по одеялу. – Иди сюда.
С хмурым лицом он снял брюки и носки. Даже этот обычный, неуклюжий жест, в его исполнении выглядел артистично. В тёмных, плотно прилегающих трусах, его тело смотрелось старше, чем в двадцать лет. Даже, чем в тридцать. Меня это не волновало, это был всё тот же Джонни. Умопомрачительный и чувственный.
Я погладила его по руке.
– Ну, иди же.
Мужчина юркнул в простыни и откинулся на изголовье кровати. На меня даже не посмотрел. Я же, наоборот. Его грудь быстро вздымалась и опускалась. На скулах играли желваки.
– Джонни, честно…
– Эти проклятые картины, – сказал он. – Зачем они тебе?
Джонни повернул голову и посмотрел мне в глаза. Приглушённый свет сглаживал морщинки в уголках глаз и серебряные нити в волосах. Выглядел мужчина по-другому, да. Естественно, старше. Но, не взирая ни на что, это был Джонни. Когда я осознала, насколько сюрреалистична ситуация, моё сердце забилось с перерывами.
– Я был тогда молокососом, – произнёс он тихо.
Я положила руку ему на плечо, провела пальцами до ладони.
– Ты великолепен. Ты самый красивый мужчина на всей планете.
Его губы чуть искривились.
– Да, так говорили и кинокритики в семьдесят восьмом году.
– Так говорят многие люди и сегодня, – мне на ум пришли все эти фанатские сайты.
– Мне до лампочки, что они обо мне думают.
Я рисовала пальцем крестики на его запястье и ощущала подушечками пульс.
– Я тоже так думаю.
Секунду мы молча смотрели друг на друга, потом я отвернулась и выключила свет. Нас накрыла тьма, и я зажмурилась. В окно падал седой лунный свет, рисуя тени на стене. Джонни перевернулся под одеялом, прижал меня к себе. В такой сексуальной позиции мы и лежали рядом друг с другом. Хотя это не совсем то, чем я занималась с ним в моих мечтах, я прильнула к нему и погрузилась в глубокий сон.