Мои родители, нагруженные пакетами, пришли последними. Я затаила дыхание, когда Джонни отпустил руку Чарли, чтобы поприветствовать папу.
– Рад с вами познакомиться, – сильно вздрюченный Джонни не замечал ничего вокруг.
– Взаимно, – ответил папа.
Всё получилось.
Чарли вился вокруг моей мамы, а Кимми, по непонятным мне причинам, нашла общий язык с Джен и Джаредом. После первого бокала вина она совсем оттаяла. Папа и Джонни разговаривали о спорте и политике. Эти две темы легко могли привести к скандалу, но их мнения совпадали.
Лазанья выглядела не слишком привлекательно, но вкус имела фантастический. Теперь, когда все люди, занимавшие важное место в моей жизни, собрались за одним столом, я радовалась, что решилась на этот ужин.
Время от времени Джонни приобнимал меня за плечи, легонько прижимал к себе и держал за руку. Редкие, случайные прикосновения ясно давали понимать, что мы пара. И никого это не возмущало.
– Он очень милый, – мама пришла на кухню, где я перекладывала остатки лазаньи в контейнеры и замачивала форму для запекания. – Очень милый.
– Я знаю, мама. Джонни просто… супер, – она захихикала, я обернулась. – Что?
– Просто я никогда не видела, чтобы ты так сходила с ума от мужчины. Вот и всё.
Я пожала плечами.
– Он другой.
– Я вижу. О, послушай. Я тут кое-что принесла. Куда папа дел пакет? А, вот он, – ответила она на свой вопрос. – Моющие средства, для уборки…
– Мам, я сама схожу куплю.
– Я знаю, знаю, но твой папа любит покупать в «Костко». С тех пор, как ты живёшь в своём доме, для нас этого слишком много. Поэтому я тебе и привезла. Вот, смотри, салфетки для очистки, – она подняла упаковку. – Антибактериальные.
Я стояла по локоть в мыльной пене, но, тем не менее, со смехом обернулась к маме и покачала головой. – Супер. Большое спасибо.
Антибактериальные чистящие салфетки с ароматом цитрусовых. Именно то, что мне нужно.
Лимоны.
Апельсины.
Темнота.
Глава 21
– Нет. Нет, нет, нет, нет! – я чуть не падаю и поднимаю руки, покрытые мыльной пеной. – О, чёрт, нет!
Темнота. Я быстро моргаю, зрение фокусируется. Аромат апельсинов испарился, его сменили привычные запахи – лёгкое дуновение жары, смрад хлора и выхлопных газов. Я возвращаюсь в сотворённый мною мир, чтобы встретиться там с Джонни. Но мне этот мир больше не нужен. Сейчас у меня есть свой. В моей реальной жизни. Я сжимаю кулаки, стискиваю зубы и концентрируюсь на возвращении в реальность.
Но оказываюсь в саду рядом с домом Джонни. Если судить по плеску и смеху, который я слышу даже отсюда, за домом в полном разгаре вечеринка в бассейне. А может, снимается какой-то фильм. Я хочу отсюда уйти, хочу проснуться. Хочу вернуться в свой собственный мир.
Вместо этого иду на кухню, подождать Джонни, но там сталкиваюсь с Эдом. Совсем поникший, он сидит на кухонном столе, в руке сигарета, рядом полная пепельница. И почти пустая бутылка водки. Сбоку в матерчатом чехле лежит шприц.
– Эмм. Эмма. Эммелин. Эмм, – Эд смеётся, но глаза его налиты кровью.
От него дурно пахнет. Даже у дверей я чувствую этот запах.
– Эд, а где остальные?
– Плавают. Голышом. Трахаются, – его смех вызывает у меня мурашки. – Курят травку. Балдеют. Где они всегда? Что они всегда делают? Ты здесь в поисках Джонни, да? Он тебя ждёт.
– Что ты имеешь в виду?
– Джонни сказал, что ты придёшь, – Эд помахивает сигаретой, дым от которой несёт в мою сторону. – Джонни сказал, что ждёт тебя. Ты появишься. Ты так всегда делаешь. Он малость пьян, немного под кайфом, но не трахается со всеми подряд. Почему он не трахается, Эмм? Потому что он ждёт тебя.
С нахмуренным лбом обхватываю себя руками, хоть на кухне и жарко. Так происходит всегда, когда меня сюда заносит.
– Спасибо, Эд. А где он сейчас? Наверху?
– Он в бассейне. Пол его фотографирует. Нагишом, – парень снова издаёт такой жуткий смех, что у меня волосы становятся дыбом. – Он опять демонстрирует всему миру свою задницу. Я тебе уже говорил, они все пьяные и под кайфом.
– И сейчас трахаются или нет. Я понимаю, – пустив в раковину холодную воду, брызгаю себе в лицо.
Вероятно, придётся вынести до конца происходящее здесь. Мне уже расхотелось искать Джонни.
Откуда-то раздаётся мамин голос, она рассказывает мне о чистящих средствах. Я не могу сейчас заниматься тем, чем всегда занималась в этом доме. Мама ждёт от меня ответа. Возможно, даже немного беспокоится обо мне и трясёт за плечо. Я не могу спать с Джонни на маминых глазах, даже если здесь нет ни её, ни меня.
– Хочешь знать, что Джонни сказал о тебе, Эммелин?
Я перевожу взгляд на Эда. Мне только сейчас бросается в глаза, что рядом с ним лежат карандаш и блокнот в кожаной обложке. Такого ещё не было. Все эти подробности, эти крошечные детали затуманивают мой мозг.
– Что он сказал?
– Он сказал, что ты не настоящая. Ты – не девушка, ты – фантазия. Я сказал, возможно, всем нам лишь кажется твоё присутствие, а он говорит, что это не так. Ты просто приходишь из другой реальности. Это так, Эммелин? Ты приходишь из другого измерения?
– Да, Эд, именно так я и делаю, – отвечаю я устало. – И мне очень хотелось бы туда вернуться.
Его смех заканчивается громким чихом. Он снова делает глубокую затяжку.
– Удачи! А нас не хочешь взять в другую реальность?
Я отшатываюсь от Эда, и упираюсь спиной в столешницу. Снаружи снова раздаётся смех. Наверное, вечеринка в самом разгаре. Очень весёлый смех. Лучше веселиться, чем вести странные и путаные разговоры с мужчиной, который впоследствии вскроет себе вены.
– Он говорит, что ты из будущего.
– Что? – в ошеломлении поднимаюсь я. – Это Джонни сказал?
– Он сказал, что ты ему рассказала.
Я хлопаю глазами и начинаю бегать туда-сюда по кухне.
– Это безумие.
– Да. Джонни так и говорит. Он считает, что сошёл с ума. Наверное, мы все сумасшедшие. Нас всех надо отправить в психушку, правда? Всех. Джонни сказал, ты ему рассказала, что всех нас придумала. Так что позволь мне задать вопрос, Эммелин. Раз ты меня всего лишь придумала, то почему сделала такой развалиной?
– Я не знаю. Я не знаю, что тебе и сказать.
Не будет ли ложью, признать его правоту? «Что произойдет, если твои собственные галлюцинации узнают своё будущее?»
– Только скажи мне, что это правда. Больше я не хочу ничего знать, – Эд делает большой глоток из бутылки, поигрывает секунду со шприцом, но, слава Богу, не пользуется им. – Я лишь хочу знать, существую я в реальности или нет.
– Ты… существуешь, – нерешительно говорю я. – Я имею в виду, что ты реальный человек, Эд. Но здесь не реальность. Это всё происходит лишь в моей голове. Этот разговор тоже ненастоящий.
– Сегодняшний день – это ночь, – внезапно произносит Эд и кивает в сторону календаря.
– Какая ночь?
– Думаю, та, в которой я нахожусь в настоящей жизни, – эта фраза и кивок не имеют для меня смысла. Эд снова тянется к бутылке и залпом опустошает её. – Итак, кого я могу обвинить в этом дерьме?
– Я не знаю. Меня? – пугаюсь я. – Ты можешь обвинить меня.
Он смотрит на меня стеклянными глазами, рот кривится в ухмылке.
– Думаю, что мог бы. Но считаю, что этого делать не стоит. Ты знаешь, что я написал про тебя стихотворение?
Я содрогаюсь.
– Нет. Этого я не знаю.
– Но я написал.
Парень придвигает к себе блокнот, откашливается и громко читает вслух:
– Она идёт сквозь ночь,
Красавица.
Одиночные, крошечные шажки босыми пятками,