– Я не знаю, Эмм, – пауза. – У тебя кто-нибудь есть?
Я хотела просто ответить «Нет», но перед моими глазами всплыл образ мужчины в черном пальто и шарфе в полоску. Земля под моими ногами чуть-чуть пошатнулась. Я крепко вцепилась в телефонную трубку. Книга оказалась слишком тяжёлой для моей вспотевшей ладони и упала.
– Эмм?
– Всё в порядке, мама, просто книжка свалилась.
Никаких красочных вихрей и запаха цитрусовых, который горел в моём носу. Желудок немного сжался, но это произошло скорее от итальянской еды, которую я купила. Она слишком долго пролежала в холодильнике.
– Было бы неплохо с кем-нибудь познакомиться. Думаю, что уже самое время.
– Да, и каждому мужчине, которого я встречу, буду говорить, что моя мама считает, что я не должна оставаться старой девой. Самая подходящая тема для свидания.
– Сарказм – это не самая привлекательная черта характера, Эмм.
Я рассмеялась.
– Мама, давай на сегодня закончим? Я хочу ещё распаковать коробки и постирать, а вечером пойду в гости к своей подруге Джен.
– О! У тебя есть подруга?
Я любила свою маму. На самом деле. Но порой мне хотелось её придушить.
– Да, мама. У меня есть настоящая подруга.
Мама засмеялась, что выглядело намного лучше, чем начало нашего разговора. «По меньшей мере, что-то другое».
– Хорошо. Я рада, что ты проводишь время с подругой, а не сидишь одна дома. Я… я просто беспокоюсь о тебе, дорогая. Пока.
– Я знаю. И знаю, что ты никогда этого не прекратишь.
Мы попрощались, клянясь друг другу во взаимной любви. У меня были друзья, которые не говорили своим родителям, что любят их, и после окончания начальной школы никогда больше не произносили эти слова. Я радовалась, что никогда такой не вырасту, и что мама выдержала. Она никому не рассказывала, но я знала, что лежало в основе её страхов. Возможно, она упустила последний шанс сказать своему ребёнку, что любит его. Мне это нравилось.
Книга, которая упала на пол, называлась «Американское кино». Переплёт разорвался, и она оказалась открытой посредине. Я расстроенно вздохнула. Наклонилась, чтобы её поднять и замерла. Глава, которая предстала перед моими глазами, носила название «Художественные фильмы 70-х». Под ним красовался огромный, глянцевый чёрно-белый портрет невероятно красивого мужчины.
Джонни Делласандро.
Глава 2
– Что ты хочешь посмотреть сначала? Что тебя интересует? – Джен открыла дверцу шкафа, в котором размещалась её обширная DVD-коллекция. Она водила кончиком пальца по пластиковым футлярам, задержалась на одном и глянула на меня через плечо. – Ты хочешь чего-нибудь поспокойнее или сразу очертя голову в авантюру?
Книгу «Художественное кино Америки» я взяла с собой, чтобы ей продемонстрировать, и теперь она лежала, открытая на странице с фотографией красавчика Джонни.
– Из какого фильма это фото?
Джен глянула.
– «Поезд проклятых».
Я повнимательнее рассмотрела фотографию.
– Это картинка из фильма ужасов?
– Да. Но не из моих любимых. Не очень страшный, хотя, – добавила подруга, – Делласандро играет там голым.
Я вопросительно подняла брови.
– Правда?
– Да. К великому сожалению, он появляется там не с самого начала, – Джен усмехнулась и наклонилась, чтобы вытащить с полки диск с фильмом. – Но, честно говоря, эти зарубежные фильмы семидесятых годов порой очень жестокие. Много крови и внутренностей, ты как?
Я провела много времени в больницах в отделении неотложной помощи, поэтому меня уже ничего не смущало.
– Нормально.
– Тогда смотрим «Поезд проклятых», – Джен вынула диск из коробки, вставила в DVD-плейер, установила телевизор на нужный канал и, прежде чем упасть рядом со мной на диван, взяла пульт дистанционного управления. – Качество не слишком хорошее, ты уж извини. Я ухватила диск на распродаже за один доллар.
– Ты большой поклонник Делласандро, да? – я уселась поудобнее, чтобы не уронить тарелку с попкорном, и ещё раз глянула на фотографию.
Я не рассказала Джен, что стукнула Джонни по голове дверью, а через час увидела его фотографию и запечатлела в памяти каждую линию и изгиб, каждую ямочку и чёрточку. Тогда его волосы были значительно длиннее, чем сегодня, он собирал их на затылке в тяжёлый конский хвост. И он гораздо моложе, что неудивительно, ведь снимок почти тридцатилетней давности. Но, с другой стороны, он и сейчас не выглядел слишком старым.
– Он хорошо сохранился, – когда из колонок раздались первые громкие звуки музыки, Джен глянула на меня через плечо. – Совсем немного сдал, и появились морщины вокруг глаз. Но в остальном выглядит хорошо. Тебе бы посмотреть на него летом, когда он не кутается в своё длинное пальто.
Я откинулась назад и подобрала колени.
– Ты когда-нибудь с ним разговаривала?
– О, нет, дорогая! Мне очень страшно.
Я засмеялась.
– Чего именно?
Джен отключила пультом звук. До сих пор на экране красовалась надпись, написанная каплями крови, а так же поезд, который катился по рельсам между скалистых гор.
– Я бы тут же лишилась дара речи.
– Ну, ты даёшь!
Девушка рассмеялась и отложила пульт в сторону, чтобы взять горсть попкорна.
– Если честно, я встречалась с Шейном Истоном. Знаешь, певец из группы «Lipstick Guerrillas»?
– Вряд ли.
– В этом году они давали концерт в Херши в «IndiePalooza», и мой друг раздобыл пригласительный билет. Выступали десять или пятнадцать групп. Было жарко, как в аду. Мы пили пиво, потому что оно стоило полтора доллара за кружку, а вода – четыре доллара бутылка. Попросту говоря, я была немного пьяна.
– И? Что ты ему сказала?
– Кажется, я ему сказала, что хочу поскакать на нём, как на племенном жеребце. Или что-то в этом роде.
– О, Боже!
– Да, я знаю, – она драматически вздохнула и открыла банку Колы-лайт. – Не самый яркий момент в моей жизни.
– Я уверена, могло быть ещё хуже.
– Да, и я знаю, как. Дело вот в чём, я думала, что мы потом никогда не увидимся, но вместо этого постоянно сталкивались нос к носу то в кофейне, то в супермаркете, – пояснила Джен, прибавляя звук телевизора. – Поэтому я и остерегаюсь в присутствии Джонни Делласандро открывать рот.
Поезд, предположительно, тот самый с обречёнными, издал пронзительный гудок. В следующем кадре в салоне поезда появилась группа людей, одетых по моде семидесятых. Женщина в бежевом комбинезоне, волосы уложены в причёску, солнечные очки в половину лица. Она слегка помахала рукой с кучей колец на пальцах. По её просьбе подошёл официант и протянул бокал вина. Поезд покачивался, он пролил вино. Официанта играл Джонни.
– Смотри, что ты наделал, идиот! – женщина говорила с сильным акцентом. Возможно, итальянским, но я не уверена. – Ты испачкал мою любимую блузку.
– Мне очень жаль, мэм, – его голос глубокий и сильный… но нью-йоркский акцент казался в этом фильме совершенно неуместным.
Я засмеялась. Джен бросила на меня злой взгляд.
– Будет лучше, если он отведёт её в спальный вагон и трахнет как следует.
Теперь мы хихикали обе, хрустели попкорном, пили колу и насмехались над фильмом. Как я поняла, поезд прокляли, когда он въехал в туннель, который оказался входом в ад. Пояснений, почему это произошло, не последовало, по крайней мере, мне. По непонятным причинам, разговор в фильме время от времени перескакивал на итальянский. Перевод был отвратительным. Впрочем, Джонни, как ни странно, имел хорошего синхрониста.
Вероятно, я проворонила решающий момент.
Но не важно. Фильм оказался занятным, с лужами крови и внутренностями, как Джен и обещала. И с большим количеством непристойных сцен. По конец фильма Джонни избавился от своего наряда официанта, чтобы сразиться с демонами, затянутыми в латекс. Без рубашки, вымазанный кровью, волосы одним движением убраны со лба – он выглядел потрясающе.