– Может… может, тебе лучше выставить его за дверь, – не известно, откуда появилась такая мысль. Я знала, что после самоубийства Эда их компания распалась, но пока этого не произошло.
Значит… это уже было. Но не здесь. И не сейчас. Не в настоящий момент.
В моей голове всё перевернулось.
Я оглядела себя с ног до головы. Мои руки не оставили следов на комоде, хотя от сильного нажима до сих пор чесались ладони. Джонни что-то мне говорил, но я не могла понять ни слова.
Мне приснилось. Или же я погрузилась в темноту? Это был приступ? Не известно. Я разглядывала его лицо, тело, шевелящиеся губы. Всё ещё чувствовала его член во влагалище. Ощущала отзвуки оргазма. И упала, как подкошенная. Джонни подскочил ко мне.
– Эмм, всё в порядке?
Я сумела лишь выдавить:
– Да, всё в порядке. Немного кружится голова. Здесь очень жарко.
– Я принесу тебе попить.
Я позволила довести себя до кровати, села на край и свесила голову между ног, вдыхая запах нашего секса. Джонни принёс влажную тряпку, которую положил мне на затылок, и стакан воды. Я смогла сделать лишь пару глотков, как мой желудок перевернулся. Качая головой, я оттолкнула стакан и сосредоточилась на глубоких, медленных вдохах, которым научилась на сеансах медитации. Двумя пальцами нажала на точку на запястье, про которую узнала во время иглоукалывания.
– Тебе плохо? – Джонни гладил меня по спине.
– Только голова немного кружится, а так, ничего, – я вдыхала через нос, а выдыхала через рот. Тошнота, на мой взгляд, проходила слишком медленно. Между ног я видела кусок пола. И он двигался!
Джонни рисовал пальцем круги на моей спине и крепко держал прохладную тряпку на затылке. Я дышала, вдох – выдох. Вдох – выдох.
– Мне надо идти, – сказала я.
– Куда ты пойдёшь в таком состоянии, оставайся здесь, – возразил Джонни.
– Нет. Мне надо идти, – я поднялась. Зафиксировала ноги на полу. И не упала.
Джонни вздохнул.
– Ладно. Иди. Успокойся.
Я не хотела, чтобы он злился на меня, но, на самом деле, важно ли это? В моей голове всё перевернулось, всё такое запутанное, и очень много информации. Слишком много, чтобы её переварить.
– Куда я иду? – я стянула с затылка тряпку, прижала к лицу и зарылась в ней.
– Если б я знал. Ты мне не говоришь, – голос недовольный и немного разочарованный. – Ни телефона, ни адреса. Пришла и ушла.
– Но ведь я всегда возвращаюсь?
– До сих пор возвращалась, – Джонни произнёс эти слова таким тоном, будто сомневался, что так будет всегда.
Я отняла тряпку от лица.
– Ты никогда не видишь, как я прихожу и ухожу?
– Я часто видел, как ты приходила, – ухмыльнулся он. Я бы ответила на эту ухмылку, но мой желудок до сих пор бунтовал.
В этом пазле не хватало каких-то ключевых деталей. Я видела картину целиком. И даже знала, какие части надо вложить. Но их не находила. Или, возможно, просто не хотела искать. В этот момент я почувствовала, как на меня навалилась страшная усталость.
«Если это сон, я в любой момент могу проснуться. Незамедлительно. Или приступ? Мне нельзя останавливаться… Уйти из комнаты, от Джонни. Я могу исчезнуть, как джин. Я должна это сделать».
Я шагнула к двери, не выпуская Джонни из поля зрения. Не хочу исчезать, не хочу превращаться перед ним в бесплотный дух.
– Я вернусь, Джонни. Обещаю.
Парень наклонился, поднял шорты и оделся. Не глядя на меня, отвернулся, плечи поникли. Он не ответил.
– Я вернусь, – сказала я.
Он кивнул.
Я ушла.
Глава 30
Я проснулась в ужасе. Желудок всё ещё крутило. Я лежала в своей кровати, но, в некотором смысле, потеряла ориентацию, и мне понадобились добрые полминуты, чтобы разобраться, где я. Рядом со мной тихо похрапывал Джонни. Прикрыв лицо рукой.
Содержимое желудка поднялось почти до горла. Я сбросила одеяло, спотыкаясь, побрела в ванную комнату. Упала перед унитазом на колени и меня вывернуло наизнанку. Казалось, в моём желудке скопилась еда за полтора года. Задыхаясь и потея, ощущая холод плитки под коленями, я закрыла глаза.
Я знала.
Просто не задумывалась. То, что джинсы жали немного больше, легко объяснялось количеством съеденных в кофейне пирожных. Болезненные ощущения в груди – предменструальным синдромом. Задержка менструаций и кровянистые выделения между ними я списывала на нервы.
Всё так, да не так. Я прополоскала рот, вытерла полотенцем лицо. Меня опять вырвало. С закрытыми глазами я вцепилась руками в фаянсовый унитаз, как в комод во сне, но это был не сон.
– Эмм? Всё в порядке?
Как похоже на те слова, которые он говорил мне прошлой ночью. Я боялась открыть глаза, боялась увидеть в Джонни сегодняшнем Джонни тогдашнего, из семидесятых. Ещё раз, прополоскав рот, я выплюнула воду. Намочила лицо. Различала шаги его босых ног по полу ванной.
– Тебе что-нибудь принести?
– Нет, – откашлялась я. – Со мной всё в порядке.
Действительно, мне уже лучше. Несмотря на ещё не успокоившийся желудок, появился голод. Я посмотрела на себя в зеркало. Бледное лицо. Тёмные круги под глазами. Обычно я выглядела лучше.
Я откинула волосы с лица.
– Наверное, съела что-то не то.
– Скорее всего, – согласился Джонни. – Ты собираешься в таком состоянии идти на работу?
Я кивнула.
– Да, я в порядке. Надо съесть парочку сухариков, чтобы желудок успокоился.
– Ты уверена? – в его лице читалось сомнение. Оно удивительным образом гармонировало с заспанными глазами, растрёпанными волосами и, низко сидящими на бёдрах, пижамными брюками.
– Да, – я взяла зубную щётку, выдавила на неё большое количество зубной пасты. Почистила зубы, прополоскала рот. Потом ещё раз, пока с языка не исчез вкус пасты.
Джонни разглядывал меня очень внимательно. Я чувствовала на себе этот взгляд, но никто из нас не произнёс ни слова. Тогда я включила воду в душе и скинула ночную рубашку. Он нагнулся, чтобы поднять её, я нашла этот жест милым. Если бы нагнулась за ней я, то был бы гарантирован повторный приступ тошноты. Джонни пощупал ткань и повесил рубашку на крючок возле двери.
– Мне нравится эта рубашка, – сказал он. – И всегда нравилась.
Я дрожала, держа руку под всё ещё холодной водой. Могла пройти целая вечность, пока она потеплеет. Мои соски затвердели от холода, а не от возбуждения, я положила руку на левую грудь и почувствовала биение сердца.
– Ты же сам мне её купил, – напомнила я ему.
Однажды вечером он принёс её и вручил мне жестом, достойным подарка королевской короны. Ночная рубашка понравилась мне своим намёком на ретро-стиль и мягким материалом. В ней я могла идти спать… и в моих снах.
– Почему ты выбрал именно её? – поинтересовалась я.
Джонни поднял на меня глаза.
– Полагал, что ты будешь её носить. Она похожа на тебя.
Я сделала несколько неглубоких вдохов, пытаясь заставить содержимое желудка оставаться на месте. И мир тоже. Потом влезла под душ и тихонько вскрикнула, вода оказалась очень горячей. Покрутила смеситель, подставила лицо под горячую струю в надежде, что не разрыдаюсь.
– Ты уверена, что не надо тебе помочь? – Джонни сдвинул занавеску и озабоченно посмотрел на меня.
– Сухарик, – сказала я. – Думаю, сухарик будет в самый раз. И мятный чай. Это очень мило с твоей стороны, дорогой. Спасибо.
– Понял. Хорошо, – кажется, он до конца не успокоился, хотя занавеску задёрнул.
Я дождалась, пока щёлкнул дверной замок, и опустилась на четвереньки. Меня не тошнило. Не кружилась голова. Но бил озноб, чтобы как-то согреться, села на дно ванны. Похлопала себя по щекам, прижалась к бортику. Вода хлестала по моей спине.
Однажды я смотрела фильм «Жена путешественника во времени». Героиня страстно мечтает о ребёнке. Разозлившись на своего супруга, она встречает его «Я» до стерилизации и заставляет переспать с ней, чтобы забеременеть, хотя её муж из современности детей не хочет. Иными словами, она переспала с мужем тогдашним, чтобы с мужем сегодняшним иметь ребёнка.