Артем пронеся ураганом.
— Жуть какая! — все, что смог сказать об обстановке и резким движением i распахнул шторы.
Неяркий свет осеннего дня не ворвался — влился мягкой волной и четко обрисовал мужскую фигуру. Темный силуэт на прозрачно-сером фоне. Гибкий и стройный даже в кожаной куртке с меховой отделкой по воротнику. Услада для глаз и души. Но не сегодня.
Казалось, свет выжигает зрачки, кнутом хлещет по закрытым векам, высекая слезы.
Все, что смогла — нырнуть в душные объятья одела с головой, чтобы хоть так скрыться от настойчивых прикосновений.
— Вставай! У нас самолет! Нужно успеть собраться.
Голос звучал глухо, ему мешало одеяло и я не обращала внимания на причитания Артема. Куда-то ехать? Зачем? Здесь и без того хорошо, в этой патоке отчаяния. А на звуки открываемых шкафов и тихую ругань можно не обращать внимания.
— Вот что, кутаться в страдания потом будешь. А сейчас — вылезай!
Сильные руки вырвали меня из уютного мирка. Сопротивляться не нашлось ни сил, ни желания, да и знала, что бесполезно: Артем куда сильнее, все равно своего добьется. Не возмутилась и тогда, когда он сорвал с меня одежу и запихнул в ванную. И только, когда на голову и плечи обрушились холодные струи, взвизгнула.
— Ожила? Вот и хорошо! — вода сразу потеплела.
— Ой, — в глаза попал шампунь.
— Не ерзай! — велел Артем.
Но как тут можно жалеть себя, если мыльная пена выедает глаза? Хотелось обратно в уютный мирок одеяла и страданий. А для этого следовало сначала вернуться в реальность. Хотя бы для того чтобы отобрать у гада душ и смыть и шампунь, и гель, которым он меня старательно намазывал.
— О! Пошло дело! — только и сказал Артем, когда я встала в ванной во весь рост и выхватила лейку из его рук.
Вода била сильно, как я люблю. Хороший массаж для кожи. Ну и что, что больно, особенно когда лупит по лицу? Зато теперь можно дышать и даже видеть! Я проморгалась и уставилась на мокрого и абсолютно голого Артема. Хотя нет — плавки не снял.
— А что делать? — он пожал плечами. — Знал же, что сухим отсюда не выйду. А запасную одежду таскать как-то… Ладно, домывайся и выползай на кухню, я что- нибудь приготовлю.
Проскочить обратно в спальню не удалось — Артем был начеку. Уже одетый, он перехватил меня в коридоре и силком усадил за стол:
— Ешь!
Живот скрутило от запаха пельменей. Наверное, единственное, что нашлось в холодильнике. Сколько я уже не ела? Хотя, какая разница. Сейчас все пройдет, нужно только вернуться под одеяло. В свой теплый и темный мирок.
— Ешь! — ложка с одуряюще пахнущим пряности бульоном оказалась у самого рта. Я сглотнула. Желудок тут же отозвался резкой болью — не ожидал, что в него попадет что-то съедобное.
А Артем не отпускал:
— Еще! Хотя бы пару ложек!
Я не хотела. Отворачивалась, отпихивала руку… Полотенце развязалось и соскользнуло, запутавшись в ногах, но мне было все равно, что сижу совершенно голая. Хотелось одного: чтобы меня оставили в покое. Понимание пришло не сразу: надо просто делать так, как хочет Артем. Тогда он отстанет. И я честно проглотила еще несколько ложек, а когда боль в животе утихла, и пару пельменей. Больше Артем не позволил:
— Хватит, а то плохо станет. Пойдем одеваться!
За руку отвел в комнату. Достал из комода белье, простое, без кружев и прозрачных вставок, такое, какое я любила носить «на каждый день». И сам одел, как маленького ребенка. Или куклу.
Но в душу не лез. И я просто подчинялась, закрывшись в коконе горя. Пусть делает с телом, что угодно, мне все равно.
Как в тумане, слышала, как Артем куда-то звонит. Покорно спустилась по лестнице и уселась в салон такси. Пахло бензином, дешевым освежителем для воздуха и табачным дымом — ядерная смесь. Артем тут же закашлялся и попытался открыть окно. Поток воздуха пробежался по голове, взметнул не высохшие пряди. Послышалось тихое чертыхание и стекло поднялось.
— Ева! Ну ты хоть как-то реагируй! Хорошо, вспомнил, а то бы менингит подхватила.
Страшный диагноз скользнул мимо сознания. Я закрыла глаза. В полумраке собственных мыслей, текущих неторопливо, как широкая река, было уютно. И очень не хотелось выползать из этого мирка, да Артем настаивал. Я послушно стояла возле такси, пока водитель доставал из багажника чемоданы. Мой, большой, ярко- красный, на колесиках, с остатками этикеток. И сумку, которую можно было носить на плече или просто в руках — Артем путешествовал налегке.