Теодор всмотрелся в нее. Его не удивил ее вопрос.
– Упоминала иногда.
– Что она говорила?
– Что ей всегда не терпелось вырасти, чтобы уехать и посмотреть мир. Что ее обоняние и любовь к запахам спасли ее.
– Спасли от чего? – спросила Талин.
– От мира, от всего… – ответил Теодор.
Талин поколебалась. Она никому не говорила о конверте, о письмах и тетради в кожаной обложке. Голубые глаза Теодора были устремлены на нее.
– Она когда-нибудь упоминала при тебе Луизу Керкорян? – задала она вопрос.
– Нет.
– Нона кое-что оставила мне перед смертью. Рассказ. Я думаю, это что-то очень важное.
– Несомненно. Иначе она бы тебе его не оставила. Ты прочла?
– Читаю.
– Ну вот, продолжай. Ты найдешь там ответы, которые ищешь. И которых не ищешь тоже.
Он поймал вопросительный взгляд Талин.
– Нона хотела, чтобы ты знала.
– Чтобы я знала что?
– Кто ты, откуда.
– Но почему она ничего не сказала мне при жизни?
– Наверно, не могла.
– Нона могла все, ты же знаешь.
Теодор улыбнулся, услышав эти детские слова Талин. Он как будто вновь увидел ее маленькой девочкой, не отходившей от бабушки, впитывающей каждое ее слово, боготворящей ее.
– Твоя бабушка была чудесной, уникальной, особенной, удивительной, согласен. Но тебе придется признать, что она была всего лишь человеком.
Талин не поняла слов Теодора. Ее рассердила его откровенная улыбка. Она поймала себя на том, что хочет возразить ему и встать на защиту Ноны, но промолчала.
– Я не знаю, что делать. Я видела мир ее глазами.
– Но ты чувствуешь его своим носом. Сделай его компасом. Нона была твоим проводником, она всегда будет с тобой. Но теперь ты должна вырасти. Ее «уход» дает тебе этот шанс.
– Как тебе удается всегда быть таким мудрым, Теодор?
Он лукаво улыбнулся.
– Если в моем возрасте напускать на себя важный вид, прослывешь мудрецом. Я не так уж мудр, поверь мне. Я просто стар, – пошутил он. – Представь себе мое выражение на лице тридцатилетнего мужчины, сказала бы ты то же самое?
– Конечно да, – ласково ответила она.
– Еще белого кофе? – спросил он.
– Нет, спасибо.
Талин успокоилась, как всегда бывало в присутствии Теодора. Она вдруг поняла, что знала его всю жизнь. Он тоже ее вырастил.
– Ты помнишь твою первую встречу с Ноной? – спросила она.
– Конечно! Она была так на меня зла.
Талин вопросительно посмотрела на него.
– Она попросила меня отложить для нее конкрет розы. Это была неформальная просьба, контракта мы не подписывали. Тем временем один из моих самых крупных клиентов заказал большую партию, и я продал ему весь свой запас. Когда Нона пришла за своим конкретом, не осталось ни одного розового лепестка.
– Что же она сделала?
– Обругала меня, назвала ничтожеством, жалким типом.
Талин засмеялась, представив себе эту сцену.
– Ну и?
– Я держался стойко, ты меня знаешь. И пригласил ее поужинать.
– Она согласилась?
– Конечно нет! Она ушла, пригрозив разорить меня. Потом я принес ей конкрет вместе со своими извинениями, которые она не приняла. Твоя бабушка была настоящим ураганом. Смерчем. Стоило ей войти в комнату, она втягивала все на своем пути. А уходя, она оставляла за собой огромную пустоту.
– Да, я знаю… – прошептала Талин. – Ты так любил ее…
– Зачем говорить в прошедшем времени? – улыбнулся Теодор. – Ладно, довольно пережевывать воспоминания! Хочешь что-нибудь съесть?
– Да, с удовольствием.
Теодор достал из холодильника коробку яиц.
– Ты примирилась с желтками? – спросил он смеясь.
– По-прежнему нет.
– Тогда белковый омлет!
Они вместе приготовили салат из соцветий огуречника, продолжая разговор и смеясь. Теодор как никто умел рассказывать смешные и пикантные анекдоты. Впервые после смерти бабушки Талин провела хороший вечер. В дом Ноны она вернулась в одиннадцатом часу. Погруженная в свои мысли, вошла на веранду и повернула выключатель. Вспыхнули розовые лампы, залив помещение теплым светом. Звонок телефона привел ее в себя. Она поколебалась, увидев номер, высветившийся на экране мобильного, и нехотя ответила.
– Где ты? – почти кричал Матиас. – Я звонил тебе не меньше трех раз.
– В Бандоле.
– Ты ведь должна была остаться на этот уик-энд в Париже.
Талин не ответила. Какая-то часть ее еще была в Мараше с Луизой и ее родными, а другая – с Теодором. Она устремила взгляд на французское окно и окуталась запахом гелиотропов, чтобы почувствовать себя в безопасности.
– Талин, я с тобой разговариваю. Ты меня слышишь?
– Да…
– Когда ты вернешься?
– Понятия не имею.
– Как это?