Прошло больше часа. Птицы замолчали. Играя лучами, солнце поцеловало и обняло горизонт. В парке стало пустынно и очень тихо. Потупив глаза, девушка бессмысленно смотрела в книгу. Не видя строк, ничего не читая. Неожиданно послышались торопливые шаги. Стало понятно – кто-то бежал. Подняв глаза, Лена увидела Григория.
Лохматый, с ярким румянцем на лице, он выглядел немного взволнованным.
– Милая моя девочка, прости, что я не пришел вовремя! Но я знал, знал, Аленушка, что ты меня ждешь! – резко остановившись, проговорил он и вытер со лба пот. Посмотрев на Лену, слегка прикусил губу и опустил глаза. – У меня появились неожиданные обстоятельства.
– Что случилось, Гришенька? – с тревогой в голосе спросила Лена и поднялась навстречу.
Предчувствуя что-то недоброе, пытливо глянула ему в глаза.
– Я ухожу на службу. Иду в армию! – на одном дыхании выпалил Калетник и, пожав плечами, весело улыбнулся.
– Как в армию? – с трудом выговорила Лена.
Подойдя ближе, Гриша нежно прижал девушку к себе.
– Не волнуйся, Аленушка, – прошептал он. – Садись, садись, моя хорошая. Я тебе сейчас все расскажу.
Опустившись на скамейку, он обнял ее за плечи.
– Ты только, пожалуйста, не волнуйся. Знай, что бы ни случилось, я всегда буду с тобой.
– Гриша, миленький, не тяни! – чуть отстранившись от него, проговорила Лена. – Пожалуйста, говори.
– Хорошо. – Парень задумчиво кивнул. Немного помолчав, он насупил брови и начал рассказ: – Сегодня на первой паре у меня был зачет по теории упругости. Сопромат. Я вроде хорошо подготовился. Быстро написал ответ, отдал листок профессору. Сижу. Ничего не делаю. Жду. Тут раздается стук в дверь. Слышу, говорят, что меня вызывают в деканат. Я аж рассмеялся. Сразу решил, что это ты пришла! Веселый, встаю. Вышел в коридор – никого. Немного прогулялся, посмотрел по сторонам. Ну, думаю, надо-таки в деканат идти.
Захожу в деканат, а меня там и вправду ждут! За столом сидит наш декан – Сергей Федорович. Насупился, красный от злости. Рядом, наклонившись над папкой, сидит мент, майор. Декан смотрит на меня, как на врага революции. Еще немного, думаю, и убьет. Глаза навыкате, дышит, как дореволюционный паровоз.
Когда я зашел, мент встал, прищурился и так хитро уставился на меня. Сказать честно, меня это не испугало. Почему-то стало даже смешно!
«Ну что, Калетник, допрыгался?! – увидев меня, закричал декан. – Решил опозорить наш институт?» Честное слово, я недоумевал. Оказывается, этот мент ему два протокола моего задержания принес. Первый – от 10 мая. За драку в парке. Когда я заступился за тебя. Второй – от одиннадцатого числа. Во втором протоколе говорилось, что я непристойно вел себя в отделении: дебоширил, дрался и даже кричал. На первом – моя подпись. Второй, якобы устроив драку, я не захотел подписать.
– Гриша, – прервала его Лена. Взволнованно глядя парню в глаза, она затеребила поясок юбки. – Я завтра же в милицию и к декану твоему пойду. Ведь это же все неправда! Тебя оговорили! Я обязана им все рассказать.
Опустив голову, девушка тихо заплакала. Плечи ее задрожали.
– Вот этого мне еще не хватало! Успокойся, Аленушка! Перестань мокроту разводить! Ты здесь вообще ни при чем! – улыбнулся Калетник и нежно погладил ее по голове. – Во всем виноват случай и этот чересчур старательный служака-майор. Я это сразу усек. Время прошло, дело мое залежалось. А ему, видать, показатели нужны. Вот он и вытащил его из своих закромов. Не скрою, когда я это понял, меня такая обида взяла. За нашу страну, за нашу систему прогнившую, за план уголовных дел, за правосудие, которого вообще нет! Так вот, показали они мне эти протоколы и выгнали за дверь. А я не знаю, что делать, как пришибленный по институту хожу. Староста меня успокаивает, группа волнуется, окружила меня. А после обеда меня на общее заседание деканата и комитета комсомола вызвали. Мою хулиганскую личность решили обсудить. Все так оперативненько! Наверное, спешили отчет в горком комсомола и милицию отослать. Знаешь, я на этом собрании перед ними… как перед бульдогами стоял. Все мне припомнили: и прогул на третьем курсе, и отказ от подписки на газеты, и даже то, что моя бригада этой осенью на втором месте по картошке была. Припомнили, как я в туалете с Ваней Сидельниковым курил. И, что бы я ни говорил, какие бы доводы насчет успехов в учебе ни приводил, меня никто не слушал. Объявили строгий выговор и решили голосовать за мое отчисление из института. Вот так: раз-два – и нет человека!