– Вовсе нет. Женщины не были бы женщинами, если бы не влюблялись и не рожали детей.
– Расскажи мне о судьбе других девадаси, – попросила девушка. – Что происходит с ними после того, как истекает срок их службы богу?
– Срока не существует, Амрита, и ты это знаешь, – строго сказала Хемнолини.
– Достигнув определенного возраста, девадаси уже не могут танцевать и принимать паломников, – возразила девушка.
– Судьбы разные, – задумчиво промолвила Хемнолини. – Кто-то живет в храме до глубокой старости и кормится милостью паломников и жрецов, другие становятся наложницами богатых людей, третьи покидают храм еще в молодости и зарабатывают чем придется: танцами, а иногда и проституцией. Некоторые рожают, иные остаются бездетными. Кому как повезет.
– Этот мужчина говорит, что вернется за мной и увезет меня в Калькутту, – призналась Амрита.
Хемнолини покачала головой.
– Ты красива, умна и талантлива, твое искусство еще долго не утратит своей силы! Здесь ты находишься в безопасности, под защитой Шивы. Мир за стенами храма коварен, опасен и обманчив. Не стоит полагаться на мужчин – их сердца переменчивы и неверны. Тебе придется быть игрушкой в чужих руках, мириться с положением содержанки, потому что ни один мужчина не женится на девадаси. Здесь к тебе относятся как к богине, там же станут смотреть как на обычную проститутку.
Поблагодарив Хемнолини, Амрита вернулась к себе и поведала Таре о разговоре с пожилой девадаси.
– Зачем тебе ребенок? – с изумлением воскликнула подруга. – Разве тебе не хотелось родить ребенка от Камала?
– Конечно, нет. Что бы я стала с ним делать? Да и Камал пришел бы в ужас, если бы это случилось, – ответила Тара. Потом призналась: – Я решила убежать с англичанином.
Амрита прижала ладони к горящим щекам.
– Только не это! Ты погибнешь!
– Пусть погибнет тот, кто останется здесь, – мрачно произнесла Тара и добавила: – Ты знаешь, о ком я.
Амрита покачала головой.
– Я бы не стала желать зла тому, кого люблю. Не важно, что он совершил.
– Просто тебе не приходилось так сильно страдать, – сказала Тара.
– Куда он тебя увезет? Ты знаешь?
– В Калькутту, в крепость, где живут военные.
– Тебе придется жить среди мужчин?! – Амрита была поражена.
– В крепости много офицерских семей. И… пусть кто-то попробует меня обидеть! – заявила Тара.
– Как ты будешь объясняться с англичанином?
– Он немного знает хинди, а я постараюсь научиться понимать его язык.
– Тебе с ним… хорошо? – прошептала Амрита.
Тара равнодушно пожала плечами.
– Ему хорошо со мной! – Она сделала ударение на первом слове.
– Он тебя любит?
Девушка усмехнулась.
– Разумеется, нет. Просто я знаю, что ему нужно от меня, и постараюсь получить от него то, что нужно мне. Джеральд – настоящий мужчина, а не избалованный ребенок, как Камал. Он способен защитить женщину, которая дарит ему радость. – Она сняла с себя тали, знак «жены бога», который носила четыре года, покрутила в руках и небрежно бросила на пол. – Вот и все! Прости, Шива, ты не оправдал моих ожиданий! Отныне я не твоя жена!
У Амриты мелькнула мысль, что дерзкая выходка подруги смахивает на святотатство, но она промолчала.
– Неужели мы никогда не увидимся? – с грустью произнесла она.
– Думаю, нам доведется встретиться. Я знаю, где тебя найти. – Тара улыбнулась. – К тому же Джеральд и Киран знакомы. – Киран… – Амрита вдохнула. – Он скоро уедет.
– Тебе не кажется, что он предает тебя так же, как меня предал Камал? – спросила Тара, глядя на подругу безжалостными глазами. – Если он любит тебя, зачем ему жениться на другой?
– Я никогда не потребую от него такой жертвы: отказаться от своего мира, бросить все ради меня! К тому же я девадаси, мне нельзя выходить замуж.
– Мне тоже запрещено покидать храм, а я возьму и убегу! – Тара засмеялась.
– Как ты думаешь это сделать?
– Через пролом в стене, который показала тебе, когда мы были еще девчонками.
– Ах да! – вспомнила Амрита. – Я и забыла.
– Потому что ты не собиралась менять свою жизнь. Я давно заметила, что мы с тобой разные, – сказала Тара.
– Разве это важно?
– Нет. Все равно я тебя люблю и буду любить всегда!
Девушка улыбнулась особенной, присущей только ей улыбкой, которая в последнее время нечасто появлялась на ее лице, но обладала удивительной притягательной силой.