Преследовал… Я вскинула глаза на мявшегося мужчину и тут же отвергла эту мысль. Зачем кому-то потребовалось следить за мной, тем более как за обычной Арьей?
— Ладно, я поняла. Раз ты говоришь, что это бесплатно, то как я могу быть против? — хмыкнула я.
— Да, барышня, я тогда того… пойду я.
— Постой! — задержала его я. — Как тебя зовут?
— Стариной Ганном меня кличут, — неуверенно отозвался он.
— Господин Ганн, — мужчина зарделся от такого обращения, — не подскажете, где тут можно найти хорошего стеклодува?
Увидев непонимание на лице Ганна, я пояснила:
— Мне нужно сделать определенную стеклянную банку.
— А, — махнул рукой он, — этим у нас занимается Холс, он вазочник, делает это… вазы разные.
Вазы мне не очень подходили, но я все же уточнила у Ганна адрес и отпустила его домой. А сама, лежа в кровати, я подумала, что неплохо было бы поторопить заказ на запоры и дверь.
В таких хлопотах и прошел для меня весь следующий день. Помимо защиты, я также озаботилась доставкой свежего хлеба на дом и заказала торговую витрину и стол для пустой комнаты на первом этаже. Когда я вышла из мебельной лавки, в моих карманах сиротливо позвякивали сотня медяков от силы. Денег не хватало.
Наконец я добралась до Холса, который жил на противоположной от меня стороне города и в таком бедном квартале, что даже помои в нем выливались на улицу. Чуть не попав под такой «дождь», я выругалась и после шла исключительно по центру дороги.
Пахло на этой улице соответствующе, и, ввалившись в комнатку Холса, я тяжело задышала, пытаясь взять в себя настолько много воздуха, насколько это было возможно.
— Чем могу помочь? — спросила меня дородная женщина, спицы в руках которой мелькали с невообразимой скоростью.
— Мне нужен Холс, — отдышавшись, проговорила я.
— Нет его, уже неделю как, — бросила женщина и продолжила вязать.
— То есть как нет?
Я огляделась. В комнате было мало места. Во все стены были вбиты полки, на которых стояли самые разнообразные вазы. Были и прозрачные, как вода, и с такими аккуратными узорами, что не каждый аристократ мог себе позволить. Высокие, тонкие, резные — они все таинственно поблескивали в свете пары свечей и маленького окошка.
— Как-как? В земле лежит уж с неделю, — женщина проговорила это так обыденно, как будто говорила о том, что ее муж просто вышел погулять.
— Мне очень жаль, — пробормотала я и попятилась к двери.
— Нет, ты скажи, что тебе нужно? Или этот старик задолжал тебе денег? — спицы задвигались еще яростней.
— Все не так, мне просто нужна была особая банка из стекла, вот я и… — я замолчала, понимая, какое это должно быть горе для женщины.
Однако она выглядела вполне спокойной и даже довольно радушно отвечала, но вдруг она отложила спицы и внимательно посмотрела на меня. Я вздрогнула от ее серьезного взгляда.
— Что именно тебе нужно и зачем?
— Прошу прощения, что помешала вам. В такой ситуации было неприлично… — я постаралась звучать спокойно, не выдавать своей нервозности.
— Я спрашиваю ещё раз: что и зачем? — женщина не отводила от меня своих глаз.
Так умела смотреть моя мама, когда чувствовала, что я или брат что-то от нее скрывали. И под таким взглядом мы быстро сдавались, и брат раскрывал все свои проделки, а мне приходилось рассказывать, насколько высокомерно я себя вела. Как же давно это было!
И вновь под похожим взглядом я сдалась и выпалила:
— Мне нужен перегонный куб, чтобы я могла кипятить воду в одном сосуде, затем пары воды шли по трубке и охлаждались, и в другой колбе масло отделялось от воды.
Женщина молча встала, открыла неприметную дверь в стене за своим креслом и поманила пальцем за собой. Когда я прошла внутрь, она хлопнула в ладони и десяток магических светильников разом загорелся. Я с удивлением осматривала стекольные заготовки и печь на магических камнях, что не сразу заметила, как женщина положила лист белой бумаги на широкий низкий стол в середине комнаты.
— Я не очень поняла, что ты имела в виду. Сможешь нарисовать?
Я ошарашено взяла карандаш и спросила:
— Но ведь Холс…
— Холс был моим прикрытием, — вздохнула женщина. — Впрочем, неудачным. Он не умел продавать наши изделия, а женщину в качестве стекольщика мало кто примет. Это отец научил меня всему, и это его вазы стоят там. Но поссорившись с одним из графов, он закрыл себе дорогу в высшее общество. Холс не смог открыть ее и для меня.