Что это — знамение? Надо ли предупредить совет? Художник решил ближе к полудню посоветоваться с архивариусом Гиффордом.
Обычно тот целыми днями сидел в набитой книгами каморке, словно паук в паутине, но сегодня Гиффорда там, против обыкновения, не оказалось — видимо, его вызвали по какому-то делу. Гарвису пришлось отложить разговор на потом.
Это были одни из древнейших палат Цитадели. Само время взгромоздило камни на камни и с тех пор обходило их стороной. Лишь роскошные парчовые подушки да подернутые рябью занавеси скрадывали вековой холод и унылую серость незыблемых стен.
Архивариус остановился у одной из занавесей, и ее рябь начала складываться в узоры. Узоры эти мельтешили, пока перед магом не соткались сочно-зеленые луга, деревья в первом цвету, означающем, что весна уже прочно вступила в свои права, и сельские домики.
— Стирмир?
Одним словом вошедший разрушил заклинание — картина пробуждающейся плодородной долины рассыпалась в рябь, и вскоре от нее осталась лишь парчовая занавесь. Архивариус обернулся.
Оба мага были в дублетах и свободных серых плащах. Простоту одеяний нарушала лишь замысловатая руническая вышивка — только ею и отличались их наряды. Куда заметней была разница во внешности. Второй ученый возвышался над Гиффордом на несколько дюймов, голову его украшала пышная седая шевелюра. Архивариус был полнее с лица, да и вообще упитаннее. На щеке, где он по рассеянности провел рукой, красовалась чернильная клякса, волосы были не в пример реже, чем у собеседника. Впрочем, макушку архивариуса укрывала круглая шапочка — чтобы не мерзла лысина, лишенная защиты естественного покрова.
— Не забывается, сколько бы лет ни прошло, — медленно проговорил Гиффорд. — Не жалеешь о том, что мы отступили тогда, а, Йост?
Магистр Йост опустился в кресло, стоящее перед одной из занавесей. Его лицо с резкими правильными чертами застыло суровой каменной маской, не то что у Гиффорда, чей легкий, смешливый нрав явственно читался по морщинкам у глаз под кустистыми седыми бровями.
— Мы встретились не для того, чтобы сожалеть о прошедшем, — резко ответил верховный маг. — О чем ты хотел поговорить?
— Об этом.
Гиффорд, до сих пор сжимавший левую руку в кулак, не глядя протянул ее Йосту.
На перемазанной чернилами ладони лежала печать, испещренная письменами настолько древними, что оба мага, при всей глубине познаний, с трудом могли бы извлечь из них хоть какой-то смысл — тем более что печать была разбита и ее обломки начали крошиться по краям, как только Гиффорд разжал кулак.
— Где?! — рявкнул Йост.
— На нижнем уровне, между закрытыми помещениями. Боюсь, я обнаружил это не сразу, Йост. Как ты знаешь, мы проверяем все печати по порядку — с того самого дня, как они были наложены. Последний раз я проходил этим коридором два месяца назад, перед экзаменом.
Искры в глазах магистра сверкнули ярче. Тонкие губы сложились в прямую линию.
— Перед экзаменом один из учеников уехал, — без всякого выражения проговорил он.
Гиффорд положил обломки печати на стол.
— Но ведь мы — хранители древних знаний — должны были понять, что кто-то из нас ступил на путь Тьмы?..
— Он никогда не был одним из нас, — покачал головой Йост. — Белое черному не пара. Он рано научился скрывать свою сущность, представать перед каждым тем, за что его почитают, а значит, был — и остается — куда сильнее, чем мы думали.
— Неслыханное вероломство! — с горечью произнес архивариус. — Как такое случилось? Те, кто отбирает для нас учеников, прислали сюда человека, не способного без вреда для себя коснуться Истинного огня!
— С пути всегда можно свернуть. Могущество произрастает из природного таланта. Однако некоторых — вспомни дни Договора! — оно перековывает, словно кузнечный молот.
— Но как? — не унимался Гиффорд. — Как он умудрялся все это время скрывать, что изучает? Почему никто ничего не заподозрил?
— С годами мы стали беспечны, — снова покачал головой Йост. — Преступно беспечны. Когда никто не оспаривает границы, стража перестает бдительно их обходить. Что было за этой печатью? — Он кивнул на каменный диск.
— Размышления — по большей части Арбоса.