Конечно, понимала она, лаборатория приманок волновала ее больше, чем само хозяйство. Вообще-то мать создавала опытную звероферму, то есть большую научную лабораторию. По сути такой она и оставалась. Потом из названия слово «опытная» ушло, но сама ферма работала эффективнее, чем любая обычная. Чувствуя опасность, Карцева решала, что для нее важнее из того, чем владеет. Что спасать в первую очередь.
Но понимала — и лаборатория, и ферма могут существовать только вместе.
Она посылала письма «сестрам» по электронной почте, в милой болтовне желая уловить финансовое состояние клуба. Дело в том, что фонд «сестер», который дает ссуду, величина не постоянная. Если удача в бизнесе охотно посещает «сестер», значит, фонд полон, а стало быть, можно рассчитывать на большие деньги. Но бывают, как писала в циркулярном письме казначей Эрика, «неурожайные» годы. Тогда на крупную ссуду рассчитывать не приходится.
Ирина Андреевна молила Бога об «урожайном» годе. Она чувствовала, что вот-вот подступит… «нужда». Это старинное слово развеселило ее. Да о чем она? Конечно, речь не о куске хлеба. Но о большом куске работы.
Странное дело: все чаще казалось, что угроза затаилась рядом. Совсем рядом. Не покидало ощущение, что кто-то подступил вплотную. «Ага, и уже занес топор над вишневым садом?» — одернула она себя.
Ирина Андреевна положила ногу на ногу, уперлась локтем о колено, опустила подбородок на крепко сжатый кулак. Почти поза роденовского «Мыслителя», оценила она себя со стороны. И в который раз убедилась, что поза на самом деле направляет мысли куда надо.
А почему ей не последовать принципу человека, чьим именем назван клуб? Чей портрет мать повесила на стену, как раз напротив дивана?
Она резко выпрямила спину. Карцева не помнила деталей, только суть: незабвенный Лоуренс Аравийский говорил, что, если ты чувствуешь дыхание противника, но еще не видишь его, подготовься к схватке и вымани раньше.
Чье-то дыхание она чувствовала. Противника. Не абстрактного, каким можно назвать время, неудачное для ферм вроде ее, а вполне конкретного. Он должен быть, потому что всегда есть исполнитель чьей-то воли. Всегда найдется тот, кто станет им. Ведь у ее воли тоже нашелся исполнитель.
Ирина Андреевна почувствовала, как кровь прилила к вискам. Лилькино лицо, смотревшее на нее вчера, в полумраке лабораторного кабинета. Она, видимо, нарочно затеяла разговор там, чтобы придать ему большую серьезность.
— Ирина Андреевна, мне нужны деньги, — сказала Лилька, положив одну длинную ногу на другую.
— Ты хочешь, чтобы тебе прибавили зарплату? — спросила Ирина Андреевна.
— Нет, — ответила Лилька. — Если бы даже могли, вы не дали бы столько, сколько мне надо.
Тыльная сторона Лилькиной руки скользнула по столу, раскрытая ладонь с растопыренными пальцами походила на мисочку для подаяния, но это длилось всего секунду. В следующий миг рука перевернулась, Ирине Андреевне почудились клешни с кровавыми каплями на концах. Отраженные в полировке, они, казалось, приближаются к ее руке, хотя Лилька просто барабанила ногтями с алым маникюром.
Ирина Андреевна невольно отшатнулась. Лилька засмеялась.
— Ты стала такая… — Карцева не нашла подходящего слова. — Хорошо, говори, какие деньги ты просишь. — Она намеренно произнесла слово «просишь». Тем самым ставя ее на место: проситель — она.
— Я хочу получить деньги из банка.
— А как поступим с датой рождения? — Ирина Андреевна наклонила голову и посмотрела сбоку на Лильку. Лицо девушки в профиль на самом деле походило на картинку из старого журнала — Лилит. Прекрасная в фас и опасно-хищная в профиль.
Лилька, словно уловив перемену в Карцевой, быстро повернулась, улыбка изменила ее лицо, сделала теплым, нежным.
— Но если вы попросите, то… Сами говорили, там процент невелик, только гарантия надежности. Ну Ири-ина Андре-евна, — пела она, а ногти подползали к руке, лежавшей на серой компьютерной мышке. Словно желая избежать прикосновения, Карцева кликнула по мышке — экран погас.
— Сейчас я покажу тебе кое-что, — сказала Ирина Андреевна, вставая из-за стола.
Она молча вынула из кармана ключ, шагнула к сейфу, вделанному в стену, открыла его и взяла бумагу в прозрачной файловой папке.
— Вот здесь написано, почему я не могу этого сделать. Соглашение с твоей матерью. Подпись Марины. Моя подпись. Как только тебе исполнится двадцать пять лет, все получишь. — Она посмотрела на поникшее лицо Лильки. — Но ведь уже скоро, не горюй. — Ирина Андреевна потянулась к ней, положила руку на Лилькину макушку. Жесткие волны рыжеватых волос укололи ладонь, ей показалось, ее ударило током. — Ой, какие жесткие у тебя волосы! Раньше вроде бы они были мягче…