– Он отрицает, что должен был стать женихом Флоры.
– И это все, что требуется?
– У меня нет оснований сомневаться в его словах.
– Тогда предположим, что я тоже отрицаю это.
– Но ведь это должен был быть кто-то из вас двоих. Мазэны больше никого не знали.
– На шхуне всегда поблизости находился и Морвен, и другие мужчины из команды, – спокойно ответил Райан.
– Морвен и Флора? Прошу, не говори глупостей! А что касается людей из твоей команды, то Мазэн предпочел бы для дочери кого-нибудь из благородных.
– В таком случае большое спасибо, – сказал он с иронией.
– Как бы то ни стало, но, уезжая, ты не сказал мне ничего, что могло бы свидетельствовать о твоем желании видеть меня здесь после твоего возвращения.
– Какой непростительный грех! Я-то воспринимал тебя всерьез и считал твое пребывание в доме само собой разумеющимся.
– Ты ускакал не оборачиваясь, не бросив на меня даже прощального взгляда, – резко проговорила Элен.
– Значит, мне нужно было дать клятву в бессмертной любви и умолять тебя подождать меня?
Элен молчала, опустив голову.
– А впрочем, – сказал он тихо, – я, кажется, начинаю кое-что понимать. Я еще не забыл, что ты женщина целеустремленная...
Элен стиснула зубы, стараясь сдержать себя.
– Неужели это так плохо? – справившись с собой, спросила она.
– Совсем неплохо. Но не вижу причин, по которым ты не могла бы оставаться моей женщиной, – спокойно заметил Райан.
Потом, опершись одной рукой о матрас, а другой в это время распустив узел ее мокрого капора и развязав шаль, он снял их и отбросил в сторону.
Заметив, как взгляд Райана скользнул по пуговицам ее платья, Элен провела языком по внезапно пересохшим губам.
– Если я останусь лишь твоей женщиной, то всегда буду бояться тебя потерять, – заговорила она быстро и не очень связно.
– Нас разлучит только смерть. – Он прикоснулся к ее щеке, потом провел пальцем по линии ее скулы и челюсти до самого кончика ее подбородка.
Задохнувшись, Элен вымолвила:
– Не могу ничего с собой поделать.
– Не можешь? Только тот, кто не боится смерти, станет рисковать своим здоровьем и принимать мышьяк, пусть даже для того, чтобы его кожа становилась нежной.
– Я этого не делала! – возмущенно вскрикнула она, рывком головы освобождая свой подбородок из его рук. – И не стала бы, потому что это было бы слишком опасно для...
В дверь постучали.
Райан вполголоса чертыхнулся, но все же поднялся, сев на краю кровати, и громко предложил войти.
В спальню вошел Бенедикт с сообщением, что месье Морвен Гент и еще какой-то господин пришли обсудить вопросы, связанные с предстоящей дуэлью.
– Морвен для актера оказался весьма пунктуальным, – сухо проговорил Райан. – Скажи ему, что я приду через минуту.
Как только за Бенедиктом закрылась дверь, Элен приподнялась и села.
– Тебе незачем снова драться с Дюраном, – сказала она, положив ладонь на руку Райана. – Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы остановить все это.
– На дуэль меня вызвал Дюран. – В его голосе прозвучали металлические нотки.
– Но ведь из-за твоего поведения. Ты мог бы извиниться за то, что сбил его с ног.
– Я не уверен, что мои извинения смогут удовлетворить Дюрана. Существует маленькая проблема – у него отобрали невесту.
– Говорю в последний раз: я ему не невеста! Если бы ты только мог вести себя благоразумно! – выкрикнула Элен.
По губам Райана пробежала улыбка, от которой у нее защемило сердце и похолодело внутри.
– Я веду себя вполне благоразумно. Но до тех пор, пока никто не пытается отобрать у меня то, что принадлежит мне. Если Дюран хочет заполучить тебя, то сначала ему придется меня убить, – проговорил он и, вскочив с кровати, быстро вышел из спальни.
Через некоторое время Райан с секундантами вышли из дома. Они так и не сказали, куда направляются, однако легко было догадаться, что они ушли по делам, связанным с дуэлью.
За время их отсутствия Дивота принесла вещи Элен. Горничная, не спрашивая у Элен, нужно ли распаковывать ее сундучок, сама стала суетиться и раскладывать их на привычные места. Элен молча наблюдала за ней, удивляясь своей пассивности.
– Ты хорошо себя чувствуешь, сherе? – спросила Дивота, на время оставив свои хлопоты.
– Неплохо.
– Но ты выглядишь не совсем здоровой.
– Ты развиваешь во мне эгоизм, – вымученно улыбнулась Элен.
– Ты уверена, что у тебя желудок не болит?
– Не волнуйся из-за пустяков, Дивота, пожалуйста. – И поскольку ее горничная отвернулась, занявшись ее последними вещами, которые она извлекла из ее маленького сундучка, Элен продолжала: – Мне кажется, теперь ты стала гораздо счастливее.
Дивота бросила на нее косой взгляд:
– Как сказать.
– А в чем дело?
– В событиях.
Элен посмотрела в сторону.
– Да уж...
– Месье Райан – настоящий мужчина. Его не победят.
– Но если Дюран умрет из-за меня, как я смогу дальше жить?
– Ты будешь жить, – сказала Дивота, оторвавшись от дел. – Тебя этот вызов на дуэль касается очень мало, chere, это в большей степени дело их гордости. Для Гамбьера потерять и тебя, и поместья на острове означало слишком многое.
– Но еще и Серефину. Мне так кажется. – Дивота вернулась к своим делам, не ответив на ее последние слова. Освободив сундучок, она перешла к деревянной коробке, в которой что-то звякнуло. Минуту спустя она выпрямилась.
– Я думала, что ты брала с собой последнюю бутылочку духов.
– Да, брала. А она тебе нужна?
– Просто хотела поставить ее для тебя на столик, а другие забрать в нашу рабочую комнату. Но бутылочки здесь нет.
– Не может быть. Она стояла на столе в каморке рядом с моей комнатой, со всеми остальными.
– Ее там не было. Все вещи я упаковывала сама.
– Не думаю, что это что-нибудь значит, – успокоила ее Элен, поскольку ей показалось, что Дивота расстроилась.
– Кто-то ее забрал... – помрачнев, сказала горничная.
Неужели? Элен нахмурилась. Насколько она помнила, в последний раз, в полдень, накануне вечеринки Дюрана, она видела бутылочку там, где она обычно стояла, – в каморке. Если ее кто-то украл, то список подозреваемых был бы слишком длинным – от хозяйки-мулатки и ее прислуги до мужчин и женщин, которые пришли по приглашению Дюрана. В тот вечер гостей было слишком много – одни приходили, другие уходили.
Заторможенность Элен была связана с голодом и усталостью. Когда Райан ушел, Бенедикт принес ей немного еды. А теперь, наблюдая за Дивотой, которая прибиралась в спальне, Элен с трудом боролась со сном и вскоре заснула. Однако когда она проснулась спустя пару часов, то почувствовала, что сон ее почти не освежил, хотя оставаться в постели ей больше не хотелось.
Дождь прекратился, но зеленая листва дуба во дворе блестела от влаги, и капли воды все еще стекали с черепичных крыш, падая на мощеную поверхность двора. Прохладный бриз, продувавший галерею, был настолько пропитан влагой, что от него становилось холодно и неуютно. Пасмурная погода, державшаяся в течение нескольких дней, создавала впечатление надолго затянувшегося вечера, поэтому задолго до наступления настоящей вечерней темноты на кухне, где готовился обед, повара работали при свете ламп.
На улицах появилось больше людей. Слышались цокот копыт, лай собак, зазывные крики продавщиц сладостей, призывавших покупать их товар. Наконец у ворот раздались звуки шагов.
Элен улыбнулась. Эти шаги она всегда могла бы узнать. Она поднялась и подошла к лестнице, ожидая, когда во дворе появится Райан.
Появился он не сразу. Снизу какое-то время слышался чей-то разговор. Но вскоре звуки стихли.
Райан вошел, наклонив голову, что-то рассматривая у себя на ладони. Потом, отломив кусочек того, что лежало на ладони, положил его в рот.
– Что у тебя в руке? – Слова вырвались у Элен непроизвольно, вызванные случайной мыслью, каким-то слабым воспоминанием.