– Подожди до завтра. Может, ты одержишь верх в нашем поединке... и тогда в твоем распоряжении окажется целая вечность, чтобы убеждать ее.
Райан оттолкнул Дюрана, и они с Элен поторопились выйти из этой комнаты и из этой гостиницы на прохладный ночной воздух.
Дома их встретила Дивота с хмурым и озабоченным выражением на лице. Позади нее, нервно скрестив на груди руки, стоял Бенедикт.
Он сразу же рванулся навстречу Райану и Элен, как только увидел их.
Кто-то предложил выпить кофе, чтобы согреться, но при одной мысли об этом Элен передернуло. Вместо кофе все выпили по рюмочке светло-золотистого шерри, расположившись вокруг небольшого камина в спальне и слушая рассказ Райана о том, что произошло в гостиничном номере Мазэнов.
Когда он закончил, Дивота, покачав головой, проговорила:
– Бедная девочка вконец запуталась.
– Она убивала людей даже не ради самозащиты или корысти, – жестко сказал Райан. – Видимо, настолько была уверена в своем превосходстве над другими, что для нее никто ничего не значил.
– Вы ошибаетесь, месье Райан, – возразила с горячностью Дивота. – Она так глубоко сомневалась в своих собственных достоинствах, что не понимала значимости чужой жизни.
– Возможно, ты и права, – задумчиво проговорил Райан.
– Я так и не поняла, – Элен вступила в разговор, глядя на мужчину, который сидел рядом, – каким образом вы с Дюраном оказались вместе с гостинице? Когда я уходила из дома, ты ведь крепко спал.
– Меня разбудила суматоха, которую подняла Дивота, когда обнаружила, что ты ушла. Вы с Дивотой сумели так быстро избавить меня от мышьяка, что теперь для полного выздоровления мне не повредил бы плотный ужин.
Элен сдержанно улыбнулась, глядя на Райана.
– В записке ты сообщила, что идешь навестить Флору Мазэн, но Дивота заподозрила тебя в обмане, опасаясь, что ты тем временем скорее всего отправилась к Дюрану уговаривать его отменить дуэль. Я знал, где живут Мазэны, поскольку встречался там однажды с ее отцом, чтобы обговорить одно деловое предложение, которому так и не суждено было реализоваться... ты это предложение приняла за переговоры о женитьбе. Я сразу же отправился к Мазэнам, а Бенедикт – к Гамбьеру. В гостинице меня перехватила Жермена. Думаю, что Гамбьер сказал нам неправду, что ничего не знал о «делах» Флоры, все-таки он кое о чем догадывался, поскольку вскоре присоединился к нам с Жерменом и выглядел так, словно ожидал увидеть чей-то труп. Жермена провела нас в спальню, откуда мы слышали весь ваш разговор.
– Жермена очень сильная женщина, – покачав головой, сказала Дивота. – И какое наказание ее может ждать за это?
– Думаю, смерть Флоры будет только несчастным случаем, последним в серии опасных случаев использования мышьяка. Если хотите знать мое мнение, то Жермена и так уже наказана тем, что была вынуждена пойти на такое страшное дело. Нет никакой необходимости вовлекать власти в это происшествие, тем более во время передачи колонии.
Бенедикт, который заметил, как Элен, прикрывая рот пальцами, героически борется с зевотой, толкнул Дивоту в бок и кивнул в сторону Элен.
Дивота взглянула на нее и тут же поднялась.
– Думаю, chere, тебе давно пора быть в постели. Давай-ка я помогу тебе снять платье. А потом принесу тебе стакан теплого молока.
– Не беспокойся, Дивота, мы сами управимся, – сказал Райан, лениво возражая ей и поднимая руку, чтобы остановить ее. – Я сделаю все, что понадобится.
– Ей нужно отдохнуть, – напомнила Дивота.
– В самом деле, Дивота, – тихо ответила Элен. – Со мной все будет в порядке.
– Я позабочусь, чтобы она хорошо отдохнула, – сказал Райан, встал и направился к двери, чтобы ее открыть.
Дивоте хотелось еще поговорить, но Бенедикт тоже поднялся и, дотронувшись до ее руки, вышел из спальни. Его жест, приглашавший женщину последовать за ним, был вежливым, но властным.
Райан улыбнулся Дивоте, когда она еще раз взглянула на него.
– Я никогда не причиню ей вреда, – пообещал он.
Дивота кивнула ему, и они с Бенедиктом вышли из комнаты.
Дверь за слугами закрылась.
Вернувшись к камину, Райан встал спиной к огню. Он посмотрел на сидящую Элен, на мерцавшие отсветы пламени на ее бледном, с тенями усталости под глазами лице. Резко наклонившись, он подхватил ее на руки и понес к постели.
Ей следовало бы, наверное, воспротивиться этому... Но близилось утро, а с ним и время дуэли. Не было никакого смысла в обетах и обещаниях на будущее перед такой угрозой.
Райан распустил ее волосы, и они золотым водопадом упали на ее плечи. Потом расстегнул ее платье... Сняв с себя всю одежду, он пальцами загасил свечи, бросился на постель рядом с нею и начал нежно ее целовать. Элен доверчиво прижалась к нему.
«Я дома, – умиротворенно подумал Райан, – дома, чтобы успокоиться и найти наслаждение и радость в объятиях этой женщины, от которой всегда пахнет цветами... Она единственная из всех на свете, кто может заполнить мою душу. Что бы ни ожидало меня впереди, Элен принадлежит мне, по крайней мере в эту ночь...»
Тепло и сила его тела казались Элен райским прибежищем. Она лежала неподвижно, отдавшись блаженству, пока потребность соединиться с ним не стала настолько всепоглощающей, что у нее захватило дух.
– Люби меня, – шепнула она. – Тебя не было так давно.
– Ты уверена? – прошептал Райан.
– Как никогда.
Она прикоснулась к нему, ожидая чуда, поощряя его и стараясь больше узнать о нем. Радость и удовольствие ярко расцветали такими знакомыми и в то же время совсем новыми ощущениями. Любовь кипела в ее жилах, и она шептала о ней, уткнувшись в его шею. Она чувствовала в себе исступленный восторг, необузданную страсть, она уже не подчинялась рассудку, а все остальное ей было безразлично. Она уступила перед его твердостью, принимая его и отдавая себя...
Проснувшись с первыми лучами света, пробивавшимися сквозь задернутые шторы, Элен почувствовала, как он тихонько соскользнул с кровати. Она слышала, как он доставал из шкафа одежду, как одевался, как вышел из спальни. Она лежала, уставясь в полутьму, прижимая руку к груди, где гнездилась острая боль. Желание вскочить и побежать вслед за ним становилось нестерпимым. Но, наверное, нужно остаться дома и ждать. Она не должна оказаться посмешищем на дуэли, заставив секундантов оттаскивать себя в сторону с тихими проклятиями в адрес истеричных дамочек, которые не понимают сущности кодекса чести. Нет, она оденется и будет сидеть на галерее, терпеливо ожидая или возвращения Райана, или известия о том, что живым он уже не вернется...
Но все-таки оставаться дома Элен не могла.
Отбросив покрывало, она встала с кровати. Двигаясь бесшумно, чтобы никого не разбудить, начала одеваться.
Ей представлялось наиболее вероятным, что дуэль состоится в саду за храмом Святого Антония. Ей доводилось слышать, что это было традиционным местом поединков на саблях, тогда как дуэли на пистолетах происходили за городом, чтобы не беспокоить окружающих. До места дуэли от дома Райана было недалеко. Улица, на которой он жил, находилась как раз позади этого храма.
Элен замедлила шаги, когда подходила к церковному саду, который представлял собой большой прямоугольник с небольшой статуей Святого Антония в центре. Сад был окружен высоким кустарником, нижние ветки которого стояли почти обнаженными. Элен остановилась позади этой живой изгороди.
На поросшей травой лужайке перед статуей уже собрались мужчины. Секунданты измеряли длину сабель, а врач проверял лекарства и бинты в своей сумке. Невдалеке расположились любопытствующие, почему-то они были в вечерних костюмах, словно зашли сюда по пути домой с какой-нибудь вечеринки или с приема, который давал префект Луссат по случаю празднования передачи колонии. Тихо переговариваясь, они обсуждали причины схватки, личные качества, храбрость и мастерство дуэлянтов и, конечно же, спорили о том, кто победит.
Ближе к Элен стоял Райан, но она видела только его спину. Он снял камзол и закатывал рукава рубашки. По другую сторону лужайки лицом к ней и к Райану стоял Дюран. Взглянув на своего противника, он тоже стал стаскивать свой камзол.