Марега стиснул зубы и сузил глаза от злости.
— Господа! — Я была вынуждена прикрикнуть на них. — Эту тему мы уже обсуждали. Она никому не интересна!
— Все равно не подеретесь, — со смешком добавила Лауренсья.
Марега тяжело дышал, Эньярош презрительно кривил губы. Тем не менее оба были неправдоподобно красивы!
— Пошли, я разведу вас по койкам. Берите лампы, — скомандовала Лауренсья. — Спокойной ночи, дед!
— Извините нас, мсье Ордегри, — виновато сказал Игнасио.
Все-таки Игнасио гораздо лучше, подумала я, деликатнее, а стало быть, умнее!
— Да, ужасно глупо получилось. — Марега тоже изобразил вину на лице и прижал к груди руки. — Простите, мсье Ордегри, сам не знаю, что на меня нашло.
— Сынок, аромат золота сводил с ума мужиков и покрепче. — Папаша Шарло грустно усмехнулся. — Потеряете голову, парни, сгинете, как Бонвояж и его команда.
Игнасио замер на месте.
— Так вам известно, что произошло с ними?
— Этого не знает никто, сынок. Ваш Бонвояж был здесь как раз в тот год, когда строился этот дом. Говорят, его люди переночевали в палатках вместе с рабочими, утром перебрались через реку и ушли. Больше их никто не видел.
— Но как же тогда дневник попал в архив? — спросила я.
— Значит, как-то попал, дочка. Ложись-ка лучше спать, мы с тобой все равно вряд ли это когда-нибудь узнаем.
***
Поднимаясь по лестнице с лампами в руках, мы выглядели как небольшая торжественная процессия в каком-нибудь фильме про старину. Хулио шел за Лауренсьей и Биллом, который свободной от лампы рукой обнимал красотку вовсе не за талию, а гораздо ниже. За ними следовали помирившиеся Игнасио и Марега, вполголоса обсуждая завтрашний день. Потом свою лампу несла я, замыкал шествие, естественно, Педро. Хозяин «замка» устраивался на диване в гостиной. Между прочим, никто и не заикнулся о том, чтобы убрать со стола.
— Не нравится мне все, сеньорита, — очень тихо и очень неожиданно высказал свое мнение Педро.
— Почему? — Я взглянула на него.
— Лучше бы увезти сеньориту в безопасное место.
— В Эдуар?
— Нет, сразу в Кайенну.
Вероятно, последние слова получились у Педро громче, чем он предполагал, потому что Марега обернулся и иронично спросил, не собирается ли Педро похитить сеньориту.
— Не ревнуй, Алекс, — в тон ему ответила я. — Если кто надумает меня похитить, ты узнаешь об этом первым.
— Почему он, а не я? — весело полюбопытничал Игнасио.
— Потому что...
Я хотела сказать, что все похитители в первую очередь нуждаются в услугах психиатра, но это могло бы выглядеть напоминанием о недавней ссоре и, что хуже всего, напоминанием о Гарри...
— Потому что сначала кто-нибудь похитит меня! — голосом кокетливой ведьмы провозгласила Лауренсья и расхохоталась не менее нежно. — Мальчики — налево, девочки — направо!
Я направилась к ближайшей комнате справа.
— Нет, подруга, эти апартаменты мои. Все слышали? — Она открыла дверь и, призывно облизнув губы, добавила: — Можно уже начинать похищать меня!
— Потерпи десять минут, крошка, — совершенно незнакомым для меня голосом сказал Игнасио, — пока все заснут. Педро, ты рядом с сеньоритой, Билл...
— Билли будет спать здесь. — Лауренсья показала пальчиком на дверь слева от своей и адресовала Игнасио подчеркнуто лучезарную улыбку. — Милорд не возражает?
— Нет. Теперь ты, Алекс.
— О'кей. — Марега встретился со мной взглядом.
Переменой в Игнасио он был поражен не меньше меня. Я пожала плечами, ведь однажды я уже видела Игнасио в такой роли.
— Здесь буду я. Это помещение Хулио. Все ясно?
Лауренсья хмыкнула и демонстративно захлопнула дверь.
— Сеньор Главнокомандующий! — не выдержала я. В момент нашего знакомства, когда Игнасио выручал меня от своих же парней, подобный тон и поведение были уместны, а сейчас просто смешны. — На каком боку нам спать?
— Хулио спит на правом, Билл — на левом, чтобы лучше приглядывать за Лауренсьей, а Педро — на спине, — невозмутимо распорядился Игнасио, правда уже совсем другим тоном, и улыбнулся мне одними глазами.
— Хозяин, я не могу на спине, — виновато сообщил Педро. — На спине я шибко храплю.
Марега засмеялся, пожелал всем спокойной ночи и ушел в назначенную ему комнату.
— Спокойной ночи, господа! — сказала я и послала Педро воздушный поцелуй. — Спи на животе, Педро, я никому не скажу!
Глава 26, в которой мне удается заснуть сразу
Иногда мне удается заснуть сразу, решительно отогнав прочь все думы и сомнения. Именно так я и уснула в уютной старомодной комнате, с потрясающим видом на водопад, который я обнаружила, раздвинув пыльные бархатные портьеры.
У водопада среди лесистых гор возле костра сидел индейский вождь, настоящий нарядный вождь из вестерна — в мокасинах, кожаных штанах и пернатом головном уборе. Он курил трубку, передавая ее папаше Шарло. У них обоих были одинаковые лица, и я сразу поняла, что это сон, но вовсе не проснулась, а уселась рядом с ними на траву.
Однако они не замечали меня. Потом прилетела мохнатая бабочка и стала кружиться вокруг костра. Вождь прогнал ее, помахав трубкой. Бабочка полетела к водопаду. Я пошла за ней и увидела какого-то мужчину, склонившегося над сундуком с золотом. Золото мерцало и переливалось, а он набирал его в горсти и медленно высыпал обратно в сундук.
Я тоже захотела поиграть с золотом и протянула руки. Но мужчина проворно захлопнул крышку и обернулся. Я узнала Марегу. «А, это ты, — сказал он и поцеловал мои руки. — Смотри!» Он открыл сундук. Золото заблестело. Он посмотрел на меня, но теперь это был уже Игнасио. Я смутилась — неужели я сразу не узнала? И опустила глаза. Но когда подняла их, то передо мной снова стоял Марега. А золота в сундуке сделалось так много, что оно потекло через край, и мы уже тонули по колено в золоте, а оно поднималось выше и выше. «Уходи! — крикнул он. — Уходи!» И толкнул меня, опять оказавшись Игнасио. Но я не упала, а по глубокой воде быстро поплыла к водопаду. «Долина Вечности», — сказал индейский вождь, из его трубки вместо дыма вылетели серые мохнатые бабочки.
Чушь какая, подумала я, откуда в тропиках мог взяться североамериканский индеец? — и открыла глаза, сразу же сощурившись от лунного света, который падал прямо на мое лицо.
Зря я раздвинула портьеры и открыла настежь балконную дверь. Я села на кровати, чтобы спрятаться от луны. Конечно же трубки мира — кстати, с чего им было курить трубку мира, кто с кем воевал? — шаманы, посиделки у костра — это все знакомые по фильмам реалии из жизни каких-нибудь дакота, но никак не индейцев Южной Америки, и уж тем более — не населения городов древней цивилизации майя или ацтеков, живших к тому же не в Южной, а в Центральной Америке! Но ведь Лауренсья упоминала именно о городе за «бунгало» ее деда...
А в рассказе мсье Ордегри действовало именно кочевое, пусть даже по-своему утонченное племя, но никак не горожане! Я плохо представляю быт «античной» Америки, но, если рассуждать логично, там наверняка был не вождь, а какой-нибудь «мэр» или «губернатор», если не царь с министрами и советниками, и не единственный шаман, а достаточное количество жрецов в храмах. Потому-то Игнасио и заговорил о жрецах.
Скорее всего в памяти семьи нашего радушного хозяина причудливо перемешались события разных эпох. Вполне вероятно, что население целого города действительно страдало от какой-то болезни, завезенной белыми: дизентерии или холеры, раз уж так хорошо помогала спиртовая «дезинфекция». Если действительно существовал некий аптекарь с перегонным кубом.
Но реальнее, что город действительно вымер, здания и храмы постепенно поглощала буйная растительность. Потом в это место пришло какое-то дикое полуголое племя с вождем и шаманом, которых и потрясли способности кошки, если, конечно, кошка путешествовала с хозяевами, а не сама по себе.