Мы сидели рядом в темноте кинозала. Я чувствовала его дыхание и все ждала, когда же он обнимет меня. Глупо, но мне ужасно хотелось прижаться к его груди, ощутить прикосновение его рук. На экране все взрывалось и грохотало, и я как бы ненароком положила свою голову ему на плечо.
Он судорожно вздрогнул и отстранился. Только сейчас я сообразила, что это же пострадавшее плечо!
— Больно? — виновато прошептала я. — Извини.
— Что ты, все хорошо...
Но он так и не решился ни на что большее, чем погладить в темноте мою руку. За весь вечер он не рассказал ничего о своей жизни и ни разу не поинтересовался моей, как будто до нашей встречи в этом самом Эдуаре ничего не существовало. Не пригласил в свой номер и не зашел в мой.
Мы церемонно попрощались у дверей, а потом в постели я мучалась над неразрешимым вопросом: почему, мы же взрослые люди и явно небезразличны друг другу? Надо было спросить впрямую? А если у него мужские проблемы, и я поставила бы его в унизительное положение... Или он настолько старомоден и боится обидеть меня? Что ж, хорошо, если так.
Утром мы встретились в архиве, Игнасио принес новую стремянку и опять нам было очень весело разбирать эту самую вчерашнюю кучу. В ней-то мы и обнаружили дневник Бонвояжа, он выпал из развязавшейся папки с документами почему-то мобилизационной комиссии за тысяча восемьсот семьдесят первый год в тот момент, когда мсье Сашель, умиляясь, назвал нас «голубками».
И «голубок» Игнасио неожиданно расцеловал меня. Нет, не так, как мне бы хотелось: он всего лишь совсем по-братски несколько раз чмокнул меня в обе щеки и потащил дневник на свой стол, как драгоценную добычу. Но вдруг это стало бы прелюдией ужина при свечах в моем номере? А тут является этот умопомрачительный во всех отношениях Марега...
Глава 6, в которой мсье Сашель остался возиться с замком
Мсье Сашель остался возиться с замком и сигнализацией, а мы с Игнасио направились в гостиницу.
— По-моему, ты ревнуешь меня к бразильскому доктору. — Ненужная фраза слетела с моего языка сама собой.
Игнасио улыбнулся, поправил очки, но не успел ничего ответить, потому что из-за ближайшего столика навстречу нам поднялся доктор Марега собственной персоной, гостеприимно распахнув объятия.
— Присоединяйтесь, господа, — он пододвинул мне стул, — мисс... Начнем с аперитива?
Я замешкалась, давая дорогу официанту с подносом, который, в свою очередь, пропускал меня.
— Извините, доктор Марега, — в это время сказал Игнасио, — но после архивной пыли нам с мисс Люно хотелось бы принять душ.
— Тем более что ночью горячей воды может не хватить на всех, — добавила я, прекрасно понимая, что слова про ночь и про душ звучат более чем двусмысленно.
— Благодарю за полезную информацию, мисс. Я, пожалуй, последую вашему примеру.
И мы все вместе поднялись на второй этаж. Без сомнения, его интересовало, не планируем ли мы с Эньярошем принимать душ вместе, но Игнасио, естественно, направился к своей комнате, а я — к своей.
— Вы не забыли о моем приглашении на ужин, господа? — напомнил Марега, одарив на прощание лучезарной улыбкой, адресованной явно мне. — И еще раз спасибо за важную информацию, мисс.
Дескать, могу надеяться, что место под душем рядом с вами пока вакантно...
Глава 7, в которой я сказала себе: «Стоп!»
Стоп! — сказала я себе, забираясь в ванну, а почему я все время приписываю Мареге фривольные мысли? Почему я сама в его присутствии начинаю вести себя как мартовская кошка? Я же ведь уже знаю, что он занудлив, честолюбив, далеко не бескорыстен, вспыльчив, не нравится Эньярошу, наконец. Ладно, допустим, Игнасио действительно ревнует, но ведь у меня нет перед ним никаких обязательств! А могли бы быть... Сам виноват, нужно было действовать решительнее!
Но если интуиция не подвела Игнасио и с Марегой на самом деле что-то нечисто? Как это так: едва узнав про какую-то Шелгваукану, рваться искать в ней золото, приглашая с собой первых встречных?.. А ведь тебе же самой хочется и в Шелгваукану, и — признавайся, признавайся, Мари Люно! — в объятия Мареги! Ты всегда теряешь голову при виде красивого мужчины, а потом клянешь себя за очередную глупость.
Красивых и одновременно умных мужчин не бывает! Да? Как это дурак мог стать доктором медицины? И разве уж так некрасив Игнасио? Но у Игнасио явно какие-то проблемы с женщинами, а у Мареги — нет! Зато Игнасио — джентльмен, к тому же всякие проходимцы боятся одного его взгляда...
Боже мой, еще позавчера я страдала от одиночества, а сегодня у меня целых два кавалера! Два! Причем в какой-то глухой дыре!
***
Часа через полтора, благоухая лосьонами, шампунями и духами, я спустилась в холл гостиницы. Гигант Педро сидел в кресле и курил сигару. Завидев меня, он радостно продемонстрировал тигриный оскал. Я улыбнулась в ответ. После случая с любителем текилы Педро стал как бы моим телохранителем.
Двери в бильярдную были открыты, и я вдруг увидела Марегу, склонившегося над зеленым сукном. Без пиджака, в одной белоснежной рубашке с засученными рукавами, он совсем не выглядел бестолковым занудой. На фоне разномастной, небрежно одетой публики он казался кинозвездой, случайно сошедшей с экрана или с обложки журнала в этот убогий бильярдный зальчик с тусклыми лампочками в клубах сизого дыма. Интересно, а как воспринимают такого психиатра пациенты? Ладно, допустим, им в безумии все равно, а вот их родственники? И особенно родственницы?..
Я невольно залюбовалась движениями Мареги: кий в его руках вел себя как змея, гипнотизирующая добычу, прежде чем нанести безошибочно-смертельный бросок. Удар — и два шара, один за одним, как если бы кто-то тянул их за невидимую ниточку, послушно покатились в лузу. Третий стукнулся о борт, откатился, задел еще один шар, и тот благополучно лег в другую лузу.
— Браво, доктор! — Оказывается, я уже стояла возле бильярдного стола.
Он обернулся.
— Вы выглядите просто потрясающе! — не сразу произнес он, отступив на шаг. — Выпьете чего-нибудь?
— Док, может, сначала закончим партию? — обиженно вмешался Хулио, натирая мелом свой кий.
— Вы не возражаете, мисс? — поинтересовался Марега.
— Нет, конечно.
— Знаете, никак не мог удержаться, чтобы не покатать шары, — виновато добавил он, не обращая внимания на нетерпение своего партнера. — А вы играете?
— Паршиво, а по сравнению с вами можно сказать, что никак.
— В таком случае, — Марега улыбнулся, — держите кий, закончите игру за меня. Не обидишься, приятель?
Хулио презрительно наморщил нос и вытер об жилетку испачканные мелом руки.
— Не годится, док! — с вызовом сказал он. — Хотите с ней играть, так играйте, а я играю с вами!
Я выразительно посмотрела на Марегу.
— Ну-ну, — он медленно двинулся вокруг стола, — ты не играешь, ты проигрываешь, амиго!
Доктор медицины нанес еще два удара, и глуховатый стук шаров сообщил, что на долю амиго не осталось уже ничего.
— Доволен, приятель? — спросил Марега.
Хулио вытащил из штанов мятые купюры и протянул их победителю. Марега небрежно отстранил его руку.
— Выпей за здоровье сеньориты, пока я ее поэкзаменую. Лучше сложи-ка нам пирамидку, амиго. — И он протянул мне кий. — Пожалуйста, мисс Люно!
В этом городе слишком мало развлечений, и ничего удивительного, что игроки с других столов, бросив свое занятие, наблюдали за мной. Злорадно и любопытно. Даже Педро покинул кресло в холле и, загораживая тушей дверной проем, смотрел в мою сторону. Но он был единственным, если не считать самого Мареги, кто явно хотел ободрить меня. Правда, в арсенале здоровяка не находилось никаких других тонизирующих средств за исключением его бесподобной тигриной улыбки.