— Ах, что же мне с тобой делать, детка? — Он ввёл палец внутрь, до первой фаланги, заставив меня выгнуться дугой, и схватил моё колено, удерживая на месте. — Одной ночи недостаточно для того, что я готов сделать с тобой. Я уделю столько внимания этой нежной киске, что ты перестанешь искать его другим способом.
— Заменить один порок другим? — ответила я с язвительной ухмылкой, которая прогнала грусть с моего лица.
— Именно. С другой стороны, все мы должны иметь какие-то пороки. — Он сделал круг одновременно внутри и снаружи лона, потянув моё колено вниз, на свою ногу, и раздвигая меня в стороны. — Не кончай, — приказал он.
Я сильно прикусила костяшку своего пальца, чувствуя, как его проникают внутрь; средний палец присоединился к указательному. Они скользили медленно, не пытаясь заставить меня двигаться дальше, но когда на клитор нажимал его большой палец, этого движения хватило бы, чтобы довести меня до оргазма, который я должна была, не знаю как, подавить.
— Это моё наказание? — Если так, то это было чертовски прекрасно и так же ужасно.
— Нет, малышка. — Он поцеловал меня в колено и встал. — Сними юбку и иди сюда.
Я повиновалась, скинула юбку и прилежно встала, обнажённая, но чувствуя себя легче, чем когда лежала. Я понимала, что поступила неправильно, вторгнувшись в его пространство и поддавшись своей клептомании, но это уже не тяготило меня так сильно, как раньше.
Мистер Бейкер стоял полностью одетый, а я чувствовала влагу между бёдер, мои соски, маленькие и розовые, почти ныли от того, как сильно натянулась кожа. У меня сложилось впечатление, что если он их коснётся, я подпрыгну.
Мистер Бейкер поступил ещё хуже — схватил один и сжал его, потянув меня вперёд.
— Подойди ближе.
Я завизжала, впиваясь ногтями в его руку, чтобы он остановился.
— Хе-хе. Не бунтуй, а то заставишь меня плохо обращаться с этим сокровищем.
На этот раз усилием воли я позволила ему; стиснула зубы, терпя с тихими стонами.
— Какую самую ценную вещь ты украла? — Он наклонился, подул на мой воспалённый сосок и взял его в рот. От ласк его языка на больном месте, ставшем сверхчувствительным, я вздрогнула.
— А… — Я посмотрела вниз, прищурив глаза. Руки опустила мужчине на плечи, чтобы удержаться. — Лебедь. Во время барбекю в доме подруги моей матери.
Он наклонился к моим ногам, обхватив мою талию руками. Посмотрел на меня снизу, делая всё более терпимым, даже горькие воспоминания.
— И это всё?
— Он стоял на каминной полке, я и не подозревала, что это оригинальная лимитированная серия Swarovski из хрусталя и золота.
— Ценность? — Он посмеялся над моей наивностью и недостаточной компетентностью.
— Восемь тысяч долларов, — выдохнула я. Те восемь тысяч долларов, из-за которых я попала в беду и на меня повесили ярлык вора, будто я знала цену тому хламу и моей целью было именно воспользоваться им. — Я вернула статуэтку, и жалобу отозвали.
Но обо мне поползли слухи.
Мистер Бейкер встал.
— … И поэтому ты сбежала из Пенсильвании.
— Сколько внимания я заслуживаю за это? — В какой-то мере подлизываясь, я протянула руку к его рубашке, задержавшись на расстоянии дыхания. Глазами я спросила его разрешения.
— Можешь, — сказал он.
Я расстегнула оставшиеся пуговицы, вытащила рубашку из брюк и раздвинула края. Широкая грудь, подтянутая, живот хорошо очерчен, с небольшим намёком на ямочки на животе, от которых у меня потекли слюнки. Я положила на торс руку, ощутив упругость, которой не ожидала от бизнесмена.
Я прикусила губу, с тоской посмотрев вверх.
— Ты получишь, детка. Ты получишь всё необходимое внимание. — Он поцеловал меня, и в этот момент я почувствовала, как его рука прижалась к моему плечу, толкая вниз.
Мне пришлось опуститься вдоль его мощного тела и встать на колени. Бугор на ткани, к которой прижимался член, был настолько выражен, что приводил меня в трепет и одновременно наполнял ожиданием.
Не нужно было объяснять мне, чего он хочет. Я расстегнула ремень на брюках, расстегнула их и спустила вместе с боксерами, обнажив, наконец, средоточие вожделения, в котором я томилась уже несколько дней.
Длинный и толстый член вздымался в напряжении, казалось, взывая только к моему рту. Чёрт, как же это приятно.
— Хороший отсос может стоить до пятисот долларов, — наставлял Бейкер. — Представь, что тебе нужно вернуть восемь тысяч.
Требование мне казалось непосильным, даже приложи я к этому все усилия.
Я взяла член у основания и почувствовала какой он тёплый, шелковистый на поверхности и твёрдый внутри. Я стимулировала его, скользила пальцами, смачивая их каплей предэякулята, собравшегося на вершине, а затем жадно взяла головку в рот.
Обхватила языком головку, а рукой продолжила нежно поглаживать длину. Низкий хриплый звук, вырвавшийся из его горла, заставил меня выпустить дыхание, которое я сдерживала до этого момента. Может быть, это и не был минет за восемь тысяч долларов, но Бейкеру, похоже, нравилось.
— Так хорошо? — спросила я для подтверждения.
— Для начала неплохо, но давай глубже, посмотрим, сколько ты сможешь заглотить, — потребовал он сверху.
Я попробовала. Удерживая основание одной рукой, другой я поддерживала себя за его бедро, и стала заглатывать. Добавив движение головой вверх-вниз, я проталкивала член как можно глубже. Мои волосы упали на лицо, скользнув вперёд. Мистер Бейкер вернул их назад и сжал мою голову в ладонях.
— Открой этот маленький ротик пошире.
Он проникал в мои губы, удерживая меня неподвижно. Член скользил по языку, я почувствовала, как он снова набухает, заполняя щёки и давя на горло. Ухватившись обеими руками за его бёдра, я попыталась отстраниться, но мистер Бейкер слегка наклонился вперёд и не дал мне этого сделать. Я протестующе застонала, подгоняемая приливом адреналина: до основания оставалось ещё несколько сантиметров, и если он протолкнёт эту слишком длинную штуку дальше в мою гортань, я умру.
Бейкер слегка щёлкнул языком, словно пытаясь усмирить дикого зверя.
— Ты справишься. Так. Вот, как хорошая девочка, я знаю, что ты сможешь. — Его тон был способен успокоить меня. Я опустила плечи, сосредоточившись на дыхании через нос, и смирилась. Получив мою капитуляцию, мистер Бейкер перестал меня удерживать и направил меня в движениях головы, не заставляя заглатывать сверх возможностей. — Ну вот, так лучше, видишь? Ты просто должна помнить, что я здесь главный, и позволь делать мне.
С полным ртом я не могла ничего ответить, но когда он отпустил меня, я выскользнула и упала на пол, опираясь на руки.
Я задыхалась, понимая, что, шантаж это или нет, но я никак не смогу противостоять, если он заявит о себе со всей своей силой взрослого, хорошо сложенного мужчины.
Каким-то образом мистер Бейкер прочитал мои мысли и остался доволен. Он улыбнулся, отрезая:
— Тебе понравился мой член, детка?
Это прозвище, да ещё с такой пошлостью, мне подходило. Я была именно такой: в какой-то степени беспомощной, в какой-то степени порочной девчонкой. Я выдохнула носом, раздувая ноздри, бросая вызов его высокомерию.
— Да, мне нравится.
Я дала себе толчок и опустилась на колени, чтобы вновь овладеть своей новой игрушкой.
Бейкер засмеялся, на этот раз более радостным смехом. Он позволил заглатывать свой член, давая мне возможность облизывать по всей длине и тщательно сосать.
— Господи… — выругался он, крепко сжимая челюсти и слегка покачиваясь. — Хватит. Я хочу тебя в постели, сейчас.
Брюки на коленях сковывали движения, и ему было трудно отступить, поэтому, положив ладонь мне на лоб, он отодвинул меня так, что в итоге я села на пятки.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони. И как только попыталась встать, он толкнул меня обратно вниз.
— На четвереньки. Ползи для меня и сделай круг пошире, — приказал он, снимая с себя остатки одежды.
Этот приказ, как никакой другой, заставил меня почувствовать, как чётко распределены наши роли в этих отношениях. Я в полной мере ощутила на себе его требование доминировать и была покорена им с томлением, которое затуманивало мой разум и разжигало чувства.
Это была именно та игра, в которую мне хотелось поиграть: отдать себя в чужие руки и на собственной шкуре испытать унижение, продиктованное чистым эротическим порывом. Я опустилась на четвереньки и медленно поползла на коленях, раздвинув бёдра. Волосы закрыли мои раскрасневшиеся щёки, и я почувствовала себя до неприличия голой.