Он поднял глаза и пытливо посмотрел на охрану.
– Кровь смыть. Щетками с мылом! Двор подмести, чтобы нигде ни одного кусочка стекла не осталось. А это… – он вынул из кармана пачку долларов, – попытаться обменять на рубли. Немедленно! Сию же минуту!
Он сделал еще пару шагов и снова остановился.
– И навострить уши! По-моему, нашего соседа кто-то хотел грохнуть…
Глава 15
Открытая форма бешенства
– Погнали! – крикнула Лисица. – Быстрее!
Она захлопнула дверь «Скорой» и от нетерпения ударила ладонью по панели.
– Куда? В больницу? – спросил Клим, не сомневаясь в утвердительном ответе, и взялся за рычаг передач.
– В какую еще больницу! Домой!
– Куда домой? – не понял Клим.
– Туда, где ангелочки… – прошептал Пилот.
Клим, должно быть, подумал, что у Пилота уже начался предсмертный бред, и незаметно перекрестился.
– Не ангелочки, а амурчики, – поправила Лисица.
– Я хочу умереть в родных пенатах… – пояснил Пилот.
– Ты не умрешь, папа! – вдохновенно воскликнула Лисица. – Мы смертью смерть попрем!
Папа лежал на носилках и грустно вздыхал. Гере было очень жалко его. К тому же, юного друга мучила совесть. Он был очень совестливым человеком и не мог спокойно смотреть на истекающего кровью крепкого мужика. Гера мысленно проклинал себя за то, что так неудачно метнул проклятую бутылку, и едва сдерживался, чтобы не прослезиться.
– Его надо в больницу, – произнес он ломающимся голосом. Попытался откашляться, но это не помогло. – Может, еще не поздно… Переливание крови или еще что-нибудь…
– Нет, – произнесла Лисица скорбно. – Врачи сразу сообщат в милицию – это ведь осколочное ранение. И вместо того, чтобы лечить, его начнут допрашивать. Лучше я приглашу на дом частного врача.
– Торт берегите, – пробормотал Пилот. – Это самое дорогое, что у меня есть.
Гера, воспринимая слова умирающего не иначе, чем последнюю волю, не мог поверить, что тот обеспокоен каким-то идиотским тортом. «Наверное, я ослышался, – подумал Гера. – Он сказал: «Дочь берегите!»
Вскоре машина остановилась около дома. Увидев «Скорую», рабочие замерли с лопатами в руках.
– Подождите! – сказала Лисица Климу и Гере, вышла из машины и подошла к рабочим.
– У вас резиновые перчатки и респираторы есть? – спросила она.
– Что? – продемонстрировал общую некомпетентность худой и жилистый рабочий в рваных рукавицах.
– Понятно, – строго ответила Лисица. – Предупреждаю всех: у моего отца открытая форма бешенства. Болезнь очень заразная. Кто не привит, заболеет обязательно.
Рабочие были неприятно удивлены. Кто-то присвистнул, кто-то с досадой выплюнул папиросу и притоптал ее ботинком.
– Где же нам сейчас привиться? – спросил жилистый. – Гастроном уже закрыт…
– Прививаться уже поздно, – покусывая губы, ответила Лисица. – Давайте-ка лучше на три дня сделаем выходные, пока у отца не закончится заразный период. Бросайте все и уходите отсюда куда-нибудь подальше.
– Это правильное решение! – закивали рабочие, вонзая лопаты в землю, словно копья.
Лисица повернулась к машине и махнула рукой:
– Выноси!
При виде двух санитаров, вытаскивающих из машины носилки с окровавленным прорабом, рабочие испытали легкую панику. Толкая друг друга, переворачивая ведра с раствором и известью, поднимая клубы цементной пыли, они кинулись врассыпную.
– Сюда, на лестницу! – командовала Лисица «санитарам». – Аккуратнее! Аккуратнее!
Гера и Клим, обливаясь потом, занесли Пилота в дом.
– Торт не забудьте! – слабым голосом произнес Пилот.
Они поднялись на второй этаж. «Ну и кабан!» – думал Клим, сдувая с кончика носа капельку пота.
– Сюда, в спальню заносите! – говорила Лисица, идя впереди и раскрывая двери. – На пол его!
– Лучше сразу на диван вывалить! – предложил Гера, оглядывая небольшую комнату, в которой из мебели были лишь диван, журнальный столик да пара кресел. Стены были голые, вместо люстры под потолком висела лампочка в патроне. Окно было забрызгано известью.
– Не надо! Кладите на пол. Я сама.
Носилки опустили на пол. Пилот уткнулся носом в забрызганный краской пол и хрюкнул.
– Как он страдает! – покачала головой Лисица и, стянув с головы шапочку, вытерла глаза. – Идите!
Гера шмыгнул носом, тоже снял шапочку и, понурившись, вышел из комнаты. Клим опустил ему на плечо руку, мол, мужайся, парень! Лисица тоже вышла и неслышно прикрыла за собой дверь.
– Можете снимать халаты, – сказала она.
– Прости меня, – с усилием произнес Гера, не в силах поднять глаза на Лисицу.
Та скривилась, будто съела зубчик чеснока, но ответила великодушно:
– Нет, это я во всем виновата. Надо было отговорить его от этой затеи.
Ее рука опустилась в отвислый карман. Плавным движением она протянула Гере мятые купюры.
– Возьми! Ты их честно заработал.
– Нет, – сказал Гера и посмотрел на Лисицу так, словно она оскверняла светлую память папы. – Ни за что.
– Бери-бери, – смягчила тон Лисица и даже улыбнулась.
Гера убрал руки за спину и отрицательно покачал головой.
– Если бы я знал, какой ценой их заработаю… – пробормотал он.
– Может, все образуется, – уже почти весело сказала Лисица. – Сейчас врачи чудеса творят.
– Да пусть у меня руки отсохнут… – начал было клясться Гера, но Клим взял деньги и затолкал их себе в карман джинсов.
– Я тоже думаю, что все образуется, – согласился он и незаметно двинул Гере кулаком по почкам.
– Рада была с вами познакомиться, – сказала Лисица, глядя только на Геру, и сверкнула глазками, которые напоминали два крупных бриллианта.
– Мы тоже. Но нам пора, – ответил Клим, положил руку на плечо Гере и крепко сжал его шею.
Тут Лисица шагнула к Гере и поцеловала его. Опасаясь, что от избытка нежных чувств у друга может поехать крыша и он кинется отдавать Лисице деньги, Клим подтолкнул Геру к лестнице.
– Не пропадайте! – вслед сказала Лисица.
Глава 16
Мальчики подвалили!
– Вау-у-у!! Наконец-то!! Теперь у нас будет камера!! И мы начнем грести деньги совковой лопатой!!
Клим приплясывал и подпрыгивал, поднимая руки вверх, словно баскетболист с мячом. Не справившись с эмоциями, он схватил Геру за плечи и принялся трясти его.
– Ты понимаешь, что сбылась наша мечта?! Мы ошарашим своими трюками всю страну!.. Да что у тебя с лицом, Алкалоид? Может, тебе подвязать скотчем челюсть, чтоб не отпала?
Гера не разделял чувств друга. Глаза его были печальны, над губами распустились горестные складки. Он нес в охапке параплан, который напоминал гору апельсинов, стропы волочились по пыли, Гера наступал на них и спотыкался.
– Я уже придумал, как мы будем снимать, – без умолку болтал Клим. – Я закрепляю камеру на ботинке, и мы вместе прыгаем. Двигая ногой, я держу тебя в фокусе, а ты в свободном полете крутишь сальто… Нет, не так! Я прыгаю спиной, а ты сразу за мной, и я снимаю, как ты снарядом догоняешь меня, а в руках у тебя дымовые шашки…
– Я убил человека, – пробормотал Гера.
– Тьфу! – в сердцах воскликнул Клим и на мгновение заткнулся от столь резкого изменения темы. – Никого ты не убивал! Ты сделал то, о чем тебя просили. Они хотели получить бутылкой по балде – получили. И перестань наконец об этом думать!
– Не могу. У меня Лисица никак из головы не выходит.
Клим остановился и толкнул Геру в грудь. Тот, как подушкой, прикрылся парапланом.
– Не понос, так золотуха, – констатировал Клим. – От чего ты больше страдаешь – от любви к своей Синице или от того, что убил человека?
– Отстань! – ответил Гера и зашагал дальше.
– Но это все чепуха! – снова погрузился в мир мечтаний Клим. – Надо уже всерьез думать о нашем коронном номере – прыжке с самолета без парашюта. Сначала нам надо арендовать вертолет…
– Может, мне проконсультироваться у адвоката? – вслух подумал Гера.