— Стоп!
Она окаменела, услышав его голос.
— Так не пойдет. Давай начнем еще раз. Если хочешь, можешь делать заметки в блокноте. Прежде всего мы должны выяснить, что тебе нравится больше всего.
И он начал выяснять.
Крис Лэнгтон был искушен в любовных играх. Он знал, умел и любил доставлять женщине удовольствие. На этот раз дело осложнялось тем, что он был голоден. Страшно голоден. Он не мог владеть собой. Он слишком сильно хотел эту женщину.
А следовало быть сдержанным. Он начал с пяток. В районе коленей Хлоя была заинтригована. Потом удивлена. А потом…
Потом дыхание ее изменилось. Крис почувствовал это. Ее тело ответило его рукам. Впервые. Не бешеной неконтролируемой страстью, а нарастающим возбуждением. Словно предчувствие шторма на гладкой бирюзе океана…
Что-то шло не так. Крис почувствовал внезапный холодок, пробежавший по его спине.
Дьявол и ад! Ты должен сделать это для нее! Она доверилась тебе, она не испугалась твоих самоуверенных речей, твоей циничной похвальбы, она бросила всю свою жизнь в твои руки и приехала с тобой в Париж, и она, черт побери, ждет, что ты выполнишь то, что обещал! Я не могу. В этом есть что-то… Я не могу. Он был возбужден и зол с одной стороны, но с другой — растерян и странно бессилен. К счастью, невинная Хлоя пока ничего не замечала. Он продолжал машинально ласкать ее безукоризненное тело, осторожно целуя, поглаживая, сжимая и отпуская, проводя кончиком языка, покусывая… Но что-то шло не так.
Она вздрогнула, по всему телу пробежала дрожь предвкушения, и обычный мужчина по имени Крис отреагировал на это именно так, как и должен отреагировать обычный мужчина, но в голове его все яростнее шипел ехидный голос совсем другого существа. Возможно, его имя вообще было не Крис. Возможно, его звали… …Совесть!
Но реальный Крис Лэнгтон больше не мог сдерживаться. Тело Хлои уже не просто откликалось, оно требовало близости, и ничто не могло больше остановить их стремительное падение в пучину темного водоворота…
Он со стоном вскинулся над ней, и Хлоя затуманенным взглядом успела с ужасом и восторгом разглядеть его наготу, его мощь, его почти звериную чувственную силу, а потом не было уже совсем ничего, просто она с глухим рыданием раскрылась ему навстречу, словно цветок, распускающийся под лучами солнца, и это солнце опалило ее, обрушилось на нее тяжестью мужского тела, лишило дыхания, а потом — потом пришла боль… Резкая, невозможная, невыносимая. За ней пришел страх. А потом резко вернулись все чувства и ощущения.
— Отпусти меня! Оставь меня, ради Бога! Я НЕ МОГУ ЭТОГО ВЫНЕСТИ!
Крису хотелось умереть. Больше ничего. Но он знал, что не имеет права и на это тоже.
Он знал, что совершает ошибку. Знал, что через секунду причинит ей боль, и это может оказаться роковым для Хлои, и без того бесконечно напуганной тем, что с ней должно произойти, но почему-то никак не происходит.
— Хлоя? Любовь моя, мы должны это сделать…
Он замолчал, оторопело глядя во тьму. Что?
Как он ее назвал?
Любовь моя?
Он никогда не говорил этого слова своим женщинам, но вовсе не потому, что избегал этого. Просто ему оно никогда не приходила в голову. Никогда не срывалось с такой легкостью с губ.
Хлоя кусала губы и думала приблизительно о том же, только несколько в ином свете.
Сейчас ему это наскучит. Как все это глупо… Взрослая, двадцати четырех лет жен… девушка не может справиться с собой и своими нервами… Нет, никто на свете не обвинит Криса Лэнгтона, если он сейчас встанет и уйдет в ванную.
Вместо этого он тихо прошептал ей на ухо:
— Хлоя, если мы отложим это сейчас, то все равно все повторится снова. Я знаю, тебе больно, но я могу сделать так, чтобы эта боль была короче. Обещаю, это быстро!
Ей было и стыдно, и сладко, и еще как-то, и карие глаза смотрели на Криса с неуловимым во тьме выражением, он видел только их блеск…
— Крис…
— Подумай. Одна секунда боли, и ты навсегда отделаешься от этой проблемы.
О да! От ЭТОЙ проблемы она отделается…
Хлоя не смогла бы сказать ни единого слова, потому что ее душил стыд, но зато она могла ответить телом. Она просто обняла Криса, прильнула к его груди и полностью доверилась его опытным ласкам.
И была боль, как вспышка под веками, как кратчайший укол раскаленной иглы, но она мгновенно прошла, а вслед за ней прошли и стыд, и само наваждение этой ночи.
Хлоя Чимниз лежала на широкой старинной постели в бывших покоях какого-то герцога, и тусклым золотом отсвечивали рамы старинных картин на стенах, и все здесь было старинным и не из ее жизни. Как и мужчина, от которого она была без ума. Ее первый мужчина. Магараджа с оливковой кожей. Черный Принц с глазами цвета яшмы и черной бирюзы.