В тот вечер я сделал два важных умозаключения. Во-первых, я понял, что подобно тому, как человеческое тело имеет некоторые запахи, напоминающие запахи кофе, так и некоторые сорта кофе имеют мускусный, в чем-то грубо-эротический аромат. В особенности определенные сорта африканского кофе отдают чем-то темным, землистым, даже чуть глинистым, вызывая в памяти запах голой ступни на прожаренной солнцем земле. Я, разумеется, не сказал об этом Эмили и Аде, но мысленно для описания подобных запахов я воспользовался термином Линнея: hircinos, «псиный». Во-вторых, если мы хотим сделать наш Определитель по-настоящему общедоступным, сокращая расстояния между людьми, нам надо бы завести шкатулку с образцами.
Соображения были самые простые: наш код срабатывает только в том случае, если двое разных людей под одним и тем же словом разумеют один и тот же вкус или запах. Для некоторых вкусовых ощущений, таких как деготь, например, или гвоздика, это трудности не составляет. Но у тернового цвета, ванили, даже у грецкого ореха такой запах, который легко воскресить в памяти в спокойной обстановке конторы Пинкера; однако можно предположить, что в будущем хотя бы один из партнеров окажется в таких полевых условиях, — в Африке, на Цейлоне или в Бразилии, — где цветущий терновник явление довольно редкое. Ответом может послужить создание небольшого, плотно прикрывающегося дорожного ящичка, содержащего примерно дюжину основных ароматов, с которыми смог бы свериться дегустатор.
Именно Ада ухватила практическую ценность такого предложения. С ее научным подходом она разобралась в том, как можно экстрагировать аромат, и, по-моему, была довольна тем, что и ее место определилось в общем деле. По принципу того, как палитре художника не обязательно иметь все возможные краски, поскольку разные оттенки можно получать, смешивая основные цвета, Ада заключила, что наш ящик с образцами не должен содержать все запахи. Скажем, достаточно одной апельсиновой эссенции, чтобы освежить в памяти основные свойства всех цитрусовых ароматов. Был найден и проинструктирован парфюмер мистер Кли. С этого момента Ада занималась техникой закрепления различных запахов таким образом, чтобы они могли сохраниться в условиях тропического климата.
Однажды днем я расхаживал, что-то вещая, взад-вперед по кабинету, — кажется, я пытался высветить свойства чересчур терпкого бразильского сорта; несмотря на наличие ведерка, мне хотелось как можно больше выпить этого кофе, потому я пришел в крайнее возбуждение. Вдобавок как раз этим утром я купил восхитительную трость с набалдашником из слоновой кости, а как еще играть восхитительной новой тростью, если не расхаживать с ней. Как вдруг мой взгляд, упав на пол, заметил под столом чью-то ногу.
Я поднял голову: Эмили сидела на одном конце стола, что-то записывала. На другом — Ада погрузилась в чтение некой научной книги. Нога, должно быть, полагала себя невидимой: она всовывалась и высовывалась исподтишка, как улитка из своего домика.
— Чувствую запах… — я энергично задвигал носом, — чувствую запах кого-то постороннего.
Эмили с удивлением взглянула на меня.
— Повеяло чем-то… — пояснил я, — как будто… — я снова принюхался, — шкодливым, провинившимся песиком. Уф-фу-фу-фу…
Эмили явно решила, что я впадаю в беспамятство.
— Пахнет, — объявил я, — детками, которые прячутся там, где им не положено. — Я торжественно стукнул тростью по поверхности стола. — Эй, кто там!
Из-под толщи дерева раздался испуганный детский голос:
— Я…
— Да это всего лишь Лягушонок, — сказала Эмили.
— Уходи, — бросила Ада, не поднимая глаз от книги. — Пошла вон, назойливая амфибия.
Из-под стола выпрыгнула маленькая девочка. Присела, как лягушка, на корточках и квакнула.
— Ты почему, Лягушонок, не в классной? — строго спросила Ада.
— Миссис Уолш заболела.
— Миссис Уолш заболела из-за тебя, — укоризненно сказала Эмили. — Это гувернантка, — пояснила она мне. — Она страдает невралгией.
— Все равно! Уж лучше я побуду здесь с вами, — сказала девочка, прыжком вскакивая на ноги.