— Хорошая попытка, вот только учителя у нас были одинаковые, для меня нет неизвестных приемов, — Натан опустил занесенный меч, обрушив его на незащищенное плечо. Лезвие разрубило кольчугу, разорвало кожу и застряло в ключице, раздробив кость. Упершись ногой в тело, он грубо вырвал оружие, еще больше расширив рану. — Старики бы тебя похвалили, отличное исполнение, достойное мясо для монстров, — зажав меч подмышкой, он вытащил рапиру, пробившую левую руку насквозь. — Смотри, достал-таки, — предатель разорвал ворот рубахи, обнажив крохотную кровоточащую ранку. — Самым кончиком дотянулся.
— Что теперь? — Жан перевернулся на бок, с трудом выталкивая слова из горла. — Тебе отсюда не уйти, как и нам всем. Ючген продал тебя, выкинул на помойку.
— Он тут не при чем. Ючген — гнида расчетливая, работать с предателями умеет и любит, он бы меня пристроил к себе под крылышко, я ценный материал, — Натан опустился на стул, подхватив с пола последнюю полную бутылку. — Просто нахуй он мне нужен. Когда он устроил все эти свистопляски с шантажом и вербовкой, тыкал в меня какими-то артефактами, угрожал, что всем расскажет, сколько я шлюх порешил в наркотическом угаре, я собирался послать его куда подальше, но тут меня осенило: ведь эта сука хочет разрушить Волих, перебить всех этих уродов. Так-то, просто наши цели сошлись.
— И какова новая цель? — Жан попробовал подняться, никто даже не обратил внимание на развязку дуэли, вой и грохот стоял такой, что ничего не было слышно, если ты не находился от источника звука в паре шагов, как они с Натаном.
— А нет никакой цели, — тот пожал плечами, — я об этом как-то заранее не подумал. Сидел, планировал возмездие, договаривался, обманывал, и когда все закончилось… Ничего, просто ничего. Даже как-то странно, первый раз в жизни мне совершенно похер. Бояться-то больше некого, злодеи исчезли, я победил, — Натан ополовинил бутылку с одного захода. — Вот, малыш, праздную. Ура! Победа! — пьяный взгляд предателя бессмысленно скользнул по комнате и остановился где-то за спиной барахтающегося Жана. — Чего приперся?
— Навестить тебя пришел, увидеть, кем ты стал.
Жан обернулся, сзади него стоял закованный в тяжелый доспех воин. С трудом подняв взгляд, он обомлел: “Не может быть — Гурвран Лу. Натан несколько раз показывал портрет своего отца, запоминающаяся внешность которого запросто врезалась в память”.
— Головокружительная у меня карьера была, батя, от ничтожества до советника Волих, от советника до предателя, от предателя до трупа. Опс, последнее еще не случилось, ну да ждать недолго. Ну что, есть повод для гордости?
Фигура в доспехах хранила молчание.
— Ну что, заткнулся? Раньше надо было думать, когда сваливал от нас! Теперь жри полной ложкой. Мать, она, она… всегда, — из глаз Натана полились слезы. — Ты сможешь, ты сильный, у тебя все получится и отец будет тобой гордиться. А когда я все сделал, что?! Что, блядь? Куда вы подевались, почему… Я же сделал, как вы хотели. Почему?
— Я пропустил тот день, когда ты стал настоящим мужчиной, сын. Меня не было рядом, но я хочу это увидеть, — об металл звякнула не пойми откуда взявшаяся цепь.
Натан упал на колени и подобрал ржавый металл, он засмеялся, мешая смех со слезами, они каплями падали на толстые звенья, разбиваясь мелкими брызгами.
— Смотри, батя, смотри, я могу, я сделаю, не уходите, — кандалы замкнулись на ноге Натана, он поднял меч и, бормоча что-то себе под нос, пошел в сторону дальнего выхода, откуда спиной отступила двое оставшихся в живых бойцов.
Жан почувствовал, что его тащат, вокруг возникли обеспокоенные лица, глухие голоса, раздававшиеся словно из колодца. Чья-то сильная рука подхватила его и перенесла через выдолбленную в стене дыру, в поле зрения мелькнула проклятая, ее ладони светились чистым светом. Сильная тряска чуть его окончательно не добила, выжившие спешили добраться до цели наперегонки со стаей монстров, потому раненого командира Рапир пришлось нести Ойку. В раздолбаных туннелях поддерживать ровный шаг не смог бы никто, Жан стонал сквозь зубы при любом резком движении, удерживая рвущиеся наружу вскрики боли.
— Ничего, потерпи, — Соль бежала сзади, накастовывая на ходу исцеление. Состояние “пациента” медленно, но верно улучшалось, рана на плече несколько раз открывалась повторно после зарастания, когда мусорщику приходилось вступать в бой, но с четвертой попытки все получилось. Лицо Жана приобрело здоровый оттенок, а он сам, наконец, открыл глаза.
— Что случилось?
— Случилось чудо, друг спас друга! С тебя банка малинового варенья.
Подпрыгивающий на каждой неровности спасенный непонимающе захлопал глазами, пытаясь поймать взглядом лицо проклятой.
— Может, кхе-хе, сам пойдешь, не пушинка, чай, тебя таскать.
— Погоди, Ойк, пускай помотыляется еще немного, это он только на вид выздоровел, поставим на ноги, будет плестись как улитка. Восстановление доработает, и тогда можно.
— Я видел… Там был отец Натана?
— Был, спустился с небес дебилу-потомку жопу надрать.
— Не может быть…
— Не слушай ее, кхе-хе, морок это. Хватит тебе, краля, над ним потешаться, человек и так не в себе.
— Так это ты была?! — наконец сообразил Жан, изобличающие ткнув пальцем в сторону волшебницы.
— А ты что думал? Сам Яростный решил подсобить? У него небось дел невпроворот, чтобы на всякие мелочи отвлекаться.
— Зачем? Шибанула бы молнией как обычно, и всего делов.
— Ага, как раз твои окорочка бы и зажарила, ты ровнехонько между нами валялся. Да и больно шустрый твой знакомый, я одним глазком за вашими разборками приглядывала, носились будь здоров, хрен уследишь. Ну кастанула бы огонь или лед, а если он увернулся бы? Рядышком целая труба желающих погрызть мои кости, некогда выцеливать, вот и пришлось сымпровизировать. Хорошо, что сработало, а то пришлось бы перейти к плану “Б”. Надрался он сильно, может, потому и прокатило.
— И в чем заключался план “Б”?
— Некогда объяснять, — отмахнулась Сольвейн, — потом в мемуарах прочитаешь.
— Где? В мемрах?
— Да, именно там. Ойк, далеко еще?
— Минут десять, если без задержек, — гиря мусорщика впечатала в стену выпрыгнувшего из воды червя, — как повезет.
— Отпускай, я в норме, — Жан спрыгнул вниз, и после парочки неуверенных шагов включился в общий ритм движения. Из всей группы осталось шесть человек, с ним — семеро. — Я никогда не смогу получить прощение за потерянные жизни, не перед Яростным, ни перед самим собой.
— Еще один! — Соль догнала Жана сзади и с разбегу заехала ему туфелькой по пятой точке, отчего тот неожиданно обогнал Ойка, встав во главе колонны. — Меня эта хрень достала, начиная с меня самой, вся эта бредятина идет нахер. Каждый делает что может и погибает не за просто так. Не делай вид, что ты за это в ответе, баран! Когда все закончится, можешь хоть в монастырь уйти, грехи замаливать, а пока не беси меня!
— Эм, а куда мы бежим, скажите хотя бы?
— Город, кхе-хе, спасать. Добро, что ты с нами, хоть кто-то из Волих, значится, воля Себастиана еще живет в мире.
— Воля, может, и живет, — Жан отвел глаза, — а вот клан…
— Чудной человек. Кхе-хе, пока остался хоть один, следующий этой дорогой, все можно начать заново, он не клан создавал, не стены, а людей, которые его мечту воплотят. Жаль, что так вышло, но ничего еще не потеряно.
— Так-то, проникайся вселенской мудростью, и, похоже, мы на месте, — Соль разглядела выступающую из темноты окруженную знакомыми ящичками арку.
Искаженный вцепился в руку, огромные челюсти сомкнулись, перерубив бритвенно-острыми клыками кость, но порадоваться успеху тварь не успела. Взмах меча оборвал жизнь монстра. Натан стоял на горе тел, часы его жизни отсчитывали последние секунды. Израненный, окровавленный предатель истреблял искаженных, не чувствуя ни страха, ни боли. Может, помогала ударная доза дурманящего пойла или безмолвная фигура за спиной, но он сражался, как никогда в своей жизни, превосходя собственные пределы. Уклоняясь от ударов, сыплющихся со всех сторон, одновременно умудряясь создавать моменты для атаки, но это не могло продолжаться вечно. Сколько тварей не убей, их набежит втрое прежнего.
Перекушенная рука — это конец. Натан ясно понимал, что сейчас умрет, но такой привычный страх не приходил, возможно, он просто выгорел изнутри, остался пуст, как треснувший кувшин.