Спина уперлась в упругую поверхность, Сколотов готов был поклясться: сзади ничего не было, он оборачивался буквально только что. По инерции продолжая давить изо всех сил, Олег почувствовал, как препятствие прогнулось под напором, а потом разорвалось, приняв в себя перепуганного человека. Изнутри непонятная субстанция была как желе, мягко сдавливая со всех сторон, заставляя прилагать усилия к каждому движению. Продолжая пятиться, раздвигая спиной пружинящую массу непонятно чего, Сколотов в один момент просто вывалился с другой стороны; аномалия неожиданно закончилась, и тело с силой шлепнулось на спину, распластавшись на траве.
Затаив дыхание, Олег минут пять пялился на искажение воздуха перед собой, ожидая, что вслед за ним из завесы появятся пара сиреневых убийц, но ничего не происходило, смерть не спешила за своей целью.
Издав облегченный визг, чудом спасшаяся волшебница, заливаясь смехом, забилась на траве.
“Я буду жить! Мне плевать, что случилось, главное я жив! Твою мать, пусть это самое невероятное совпадение в мире, что я наткнулся на эту чертову невидимую стену в огромном лесу, главное, я жив, не превращен в лужицу парочкой блядских пердежных облаков, не сожран недопсами по пути, а цел и в своем уме”.
Пережив приступ спонтанного веселья, стоило позаботиться о насущных проблемах, излечение болезней на место укуса, парочка хилов, и все - маны по нулям. Раскинув руки в стороны, он лежал на мягкой, свежей травке; повсюду чувствовался обалденный запах душистых растений, и как он не замечал раньше, насколько мир прекрасен, пусть это и банально: просто чувствовать, будучи живым, дышащим, осязающим существом — уже наслаждение. Закрыв глаза, Сколотов просто валялся, ощущая, как тело постепенно наполняется маной, осознавая опасность подобного состояния. Расслабляться в абсолютно неизвестном месте — не лучшая идея, но он ничего поделать с собой не мог, эта передышка здесь и сейчас была необходима, натянутые как струны нервы были готовы пойти вразнос в любой момент, физических запасов хватало только на пошевелить пальцем. Сейчас он надеялся на вселенскую справедливость, в которой наверняка прописан пункт о том, что гробить человека через минуту после спасения — бестактно.
“Все высшие сущности будут над тобой смеяться, если подобное учудишь, слышишь, мистер судьба, случай или еще кто, дай хоть дух перевести после твоих сюрпризов”.
Немного оклемавшись, Сколотов тут же спрятался в ближайшей тени, дабы не испытывать удачу слишком долго. Под магическим полем невидимости оказались руины.
“Когда думаешь о развалинах в лесу, всегда сами собой представляются растиражированные телевидением затерянные в зарослях поселения Инков или Майя. Тут у нас не джунгли, так что развалины были средневекового замка”.
Угадывалась крепостная стена, пострадавшая от времени сильнее всего; кое-где она еще возвышалась на жалкие полтора метра, но в основном осталось только поросшее кустарниками основание и отдельные булыжники, разбросанные рядом. От основной массы хозяйственных построек, бывших предположительно деревянными, не осталось ничего, поэтому широкий внутренний двор был пуст, если не считать вездесущую зелень. Выделялось всего два относительно целых здания: первое что-то вроде дворца минималистичного дизайна; капитальные стены каменной коробки перенесли долгое отсутствие человека, виднелись черный проем полуобвалившегося входа, провалы окон-бойниц и на ладан дышащая черепичная крыша, вся дырявая, как дуршлаг. Второй и наиболее сохранившейся постройкой был предположительно храм. Вот тут архитекторы развернулись на полную, оттянулись, так сказать, за весь каменный кубизм замка: круглый белоснежный купол сверху покрыт искусным изображением ночного неба, вся картина была высечена в камне, поэтому отлично сохранилась, по граням здания шел замысловатый геометрический узор, а вот стены снова хвастались картинами, изображающими толпу разнообразного народа, стоящего гурьбой перед постаментом, на котором возвышались три белоснежные фигуры. Две мужские с одним крылом за спиной, и одна женская с полным комплектом — парой разведенных в стороны перистых крыльев. Подобные изображения, только уже в виде статуй, располагались рядом со входом, там двукрылых не наблюдалось, только однокрылые представители обоих полов. Сам вход венчали несколько резных колонн, поддерживающих украшенную арку. Даже такого равнодушного к искусству человека, как Олег, немного пробрало, и мурашки забегали по телу. Памятник неизвестной истории, сколько событий видели эти стены за все время, сколько людей тут побывало, к кому были обращены восхваления тех, кто построил это чудо — их чаяния, надежды, сама жизнь, запечатленная в камне. Захотелось хоть одним глазком заглянуть в прошлое этого места, но состояние вдохновения быстро прошло, оставив только насущные вопросы и опасения. Например, резко выбивались из всего пейзажа огромные корни, оплетающие весь двор, ничего подобного там в лесу он не видел, обычные деревья, кусты да трава. Здесь впервые обнаружилось растение, выбивающееся из понятия “привычное”. Толстые древесные ростки обвивали все постройки, во многих местах насквозь прорастая через стены, они были главной причиной плачевного состояния дворца, и их сдержанное отношение к храму объясняло его целостность. Корни обвивали белоснежное здание вокруг, забирались внутрь через окна, пускали ростки по крыше, но никогда не пытались врасти в стену или купол.
Перед очередным рывком в неизвестность Олег восстановил всю ману и немного похимичил в конструкторе заклинаний. Поднятие нежити и барьер за время погони прыгнули до шестого уровня. К барьеру он сделал два альтернативных каста: с большей площадью стены, но менее прочной, и его противоположность с минимальным размером тридцать на тридцать сантиметров. “Поднятие нежити обзавелось дублем с быстрым кастом, но намного более слабым восставшим, может, в бою выдастся минутка по-быстрому поднять ближайшее захоронение. Кстати, среди развалин эманаций смерти не было вообще, так что придется побыть без сумона: для вылазки за пределы купола не наскреблось храбрости, слишком много негативных вариантов подобного действа нарисовалось в голове”.
Целью вылазки был выбран храм — как наиболее целый по внешнему виду, лезть во дворец, где на тебя в любой момент может спикировать крыша, было верхом дурости. Олег надеялся найти надежное укрытие на ночь, все-таки раз невидимый преследователь не полез под купол, может, и другие твари обходят его стороной. Пробираясь через буйную растительность, он отмечал, что чем ближе постройка, тем больше следов, оставленных временем, на ней проявлялось: вон там отколовшийся камешек, тут из-под плитки выбиваются молодые, зеленые побеги, тут отслоившаяся штукатурка — и все равно храм на удивление хорошо сохранился. Пройдя сквозь арку и отсутствующие ворота, Сколотов оказался в просторном, бедно освещенном зале; ожидания его немного обманули, он рассчитывал увидеть остатки алтаря, разные предметы культа, те же крылатые статуи, но перед ним раскинулся совсем другой вид. Все пространство было выполнено в виде широких нисходящих ступеней, ведущих к постаменту внизу, строение зала напоминало древнегреческий амфитеатр, ну, тот, где демократичные греки до хрипоты спорили друг с другом о политике, законах и тому подобное. В подтверждение этому на стене сзади постамента обнаружилась фреска, изображающая весь процесс. Однокрылый, стоя в центре, о чем-то вещал внимающей публике, хаотично рассевшийся на ступеньках. Внешний вид здания сильно расходился с его фактическим назначением, в голове Сколотова образовался некий диссонанс, он был уверен, что увидит тут все признаки религиозного поклонения ангелам: специальный коврик, чтобы, стоя на коленях, головой об пол в поклонах биться, уединенные местечко — в грехах покаяться, все такое. Вместо этого он попал в подобие институтской аудитории, нет, конечно, можно было предположить, что однокрылый им проповедь втирает о любви к ближнему, но лица у аудитории не светились одухотворенностью, как на иконах, а были предельно сосредоточены, с печатью тяжелых размышлений, некоторые индивиды буквально записывали за оратором в толстые, украшенные книги. Из увиденного следовало интересное предположение о том, что крылатые в этом мире на самом деле существовали или существуют по сей день. Люди обычно не склонны изображать божественные сущности за мирскими делами, вроде чтения лекций. Икона, где очередной архангел спускается с небес, дабы благословлять всех подвернувшихся, — это пожалуйста, а вот он же, явившийся обсудить расхождения и логические ошибки в святых писаниях — это увольте. Сколотов размышлял, не переносит ли он свои замшелые стереотипы и представления в новый мир, делая при этом очевидные ошибки в выводах, когда, бродя по залу, наткнулся на спуск в подвал и очередное интересное изображение в углу, где крылатые выходили из врат, за которыми виднелись далекие шпили зданий. Примечательно оно в первую очередь было первой присутствующей надписью: одно длинное слово, выбитое в камне сверху барельефа, и оно не переводилось. Можно было подумать, что бытовое заклинание перевода языков просто не работало, но в фолианте оно числилось, что ранее служило гарантией работоспособности умения. В игре разрабы для аутентичности снабдили все расы собственными языками и наречиями, отсыпав игрокам заклинание-переводчик, дабы они могли насладиться занимательным бульканьем очередного рыбочеловека и все равно понять аборигена. Исключений было всего несколько: язык демонов — его получали, изучив демонологию; язык духов, соответственно привязанный к шаманизму; и язык ушедших, который относился к сюжетной линии, еще не реализованной, только обрывки тематических зданий встречались по миру. И как водится, тут было два варианта: либо эта надпись относилась к подобным исключениям, либо заклинание перевода наделяло его куче знаний о наречиях орков, эльфов, гномов, которых в этом мире нет и никогда не было, и местные языки заклинанию просто не известны. Если это так, то их ждала подстава эпических масштабов при встрече с местными.