— Заткнись, мразь! Длань, приказываю тебе уничтожить порождение Лжецов! — сам Гилиаран не собирался принимать участия в “справедливом возмездии” и уже месил грязь в направлении Амиладеи.
— Эй, Святейший! Как долго вы сможете не моргать?!
— Радуйся, проклятая, своей чушью ты выиграла лишнюю секунду жизни, но на этом твоя удача исчерпана. Убей их! — посланник Святых городов больше не оборачивался, все его внимание было направленно на небольшой кулон с желтым кристаллом внутри. Необходимо тщательно соблюсти ритуал активации, иначе капитан корабля не получит сообщение.
— Ойк, скажи, что мы справимся, — Соль прищурилась, рассматривая засветившуюся, как зенитный прожектор, Жуть.
— Тебе от этого, кхе-хе, станет лучше.
— Может, и станет, я личность доверчивая.
Дальнейший диалог был нагло прерван целым роем взвившихся в воздух светлячков. Их отряд разбежался, рассчитывая атаковать тварь с разных сторон.
— Лови! — Соль закончила активацию заклинания и попыталась уйти из-под атаки бомбардирующих ледяную сферу огней.
Под ногами Жути вздыбилась земля, десяток острых, каменных кольев пробили балахон и переломились, встретившись с сияющей броней. Цепи закружили вокруг неподвижно стоящего монстра, испытывая на прочность его защиту. Битва разгоралась с невероятной скоростью, взвинтив темп сражения до максимума, вспыхивала и затухала магия, раздавались тяжелые удары и звон металла. Они атаковали и отвечали на удары, Ойк раскручивал огромный груз на цепи, раз за разом попадая в сформировавшийся в воздухе шар света. Его оружие меняло направление в полете, огибало препятствия, рикошетило от земли, разбрасывая комья грязи, с глухим стуком врезаясь в защитную магию. Энгис пытался сбить противника с ног, выцеливая нижнюю часть тела, и задавить петлями извивающихся цепей.
Несколько светящихся дисков, жужжа, как циркулярные пилы, прочертили пылающие линии, на их пути возник прозрачный барьер. Цветки взрывов окрасили поверхность ледяной сферы, Соль ответила ледяной стрелой, обновила восстановление на союзниках и ушла в скачок. Ее планом было выжечь твари всю ману, а уже потом нанести один сокрушительный удар, но эфирные стрелы не добирались до цели сквозь барьеры, значит, надо как-то его преодолеть. Потрескивая, испарился малый стихийный дух земли, принимая на себя пропущенный удар. Сольвейн тут же его восстановила, получив от рандома молниевую версию каста.
“Ладно, попробуем тяжелую артиллерию”.
— Близко не подходите!
Черно-фиолетовая воронка возникла за спиной твари, Жуть повела уродливым шлемом, оглядываясь на новую угрозу. Следуя безмолвному приказу, светлячки собрались в одну кучу и ударили сзади, подталкивая хозяина к границе воронки.
— Не, кхе-хе, уйдешь, — размахнувшись Ойк послал шипастый шар в полет, вбив марионетку Святых городов в центр магии тьмы.
Свет встретился с бездной, ослепительные вспышки сменяли друг друга, споря с чернотой разлома. Огромное светящееся кольцо закружилось вокруг воронки, столкновение двух противоположный сил породило взрывную волну, отбросившую всех в стороны. Соль, успев закрыться барьером, разрядила в цель несколько цепных молний подряд. Жуть зашипела, над ее головой повис десяток шаров размером с футбольный мяч: “Это вам уже не миниатюрные светлячки, похоже, мы его не слабо рассердили”. Серия взрывов перетряхнула поляну, на которой они стояли, вверх дном, земля запылала, вся вода в округе испарилась, подняв вверх клубы белого пара, под прикрытием которого приостановившийся бой вошел в новую фазу. Не жалея сил, они всей троицей пытались задавить тварь, пока она окончательно не оправилась от последствий магии тьмы. Особенно усердствовал Энгис; подобравшись к беснующейся Жути вплотную, он обмениваясь ударами, теснил противника, но в один момент пылающий шар проскочил сквозь решетку цепей. Взрыв поглотил фигуру проклятого, яростный рев перекрыл грохот вспышки, металлические звенья оплели тварь, сорвав ее с места и раскрутив, запустили в сторону. Исходящая светом фигура врезалась в заросли, пролетев несколько метров, сжигая кустарники и ломая деревья. Ойк добавил от себя несколько ударов булавой, вдавливая Жуть в рукотворную воронку, высохшая от высокой температуры земля трескалась, покрываясь сеткой разломов.
— Берегись сверху!
Соль подняла голову, на ними зависла гигантская сфера; она расширялась, пылая белым светом закрывая собой небо. Тяжело провернувшись, шар устремился вниз. Скастовав всю возможную защиту, проклятая вскинула руки, с которых изливались потоки молний; на секунду показалось, что удастся рассеять чудовищную силу, влитую в каст. Сфера треснула и распалась на части, которые все равно рухнули вниз. Исходящие жаром осколки света вскипятили землю, растительность в округе моментально рассыпалась черным пеплом.
Сольвейн почувствовала, как ее кожа покрывается пузырями и горит, истошный крик заглушил гром высвободившейся энергии. С руки, которой она закрывала лицо, сорвало плоть, глаза выгорели, мир погрузился во тьму. Преодолевая невыносимую боль, Соль накачивалась исцелением, не обращая внимание на свои же стоны и крики, холодная ярость завладела сознанием, в голове пульсировала единственная мысль: “Выжить и убить эту мразь”.
Зрение возвращалось постепенно, сначала в темноте возникли серые пятна света, потом расплывчатые образы, затем мир вокруг прояснился. Посреди безжизненной поляны стояло двое, Жуть возвышалась над почерневшим от огня человеком, кольцо света со свистом вгрызалось в подставленную под него цепь с булавой на конце.
— Кхе-хе, рано радуешься, убогий, я не помру, пока не увижу расцвет Амиладеи, — Мусорщик хекнул и окованным башмаком ударил по коленям твари, с лязгом магическое кольцо соскользнуло вниз, зарывшись в почву. Жуть припала на колени, тут же получив тяжелым цепом по голове. Ойк молотил по упавшему противнику, обливаясь кровью, сочащейся из-под обгоревшей корки, заменявшей теперь его кожу.
— Де… де… — Сольвейн силилась что-то сказать, но опаленное горло не могло выдавить ни звука, она чувствовала, как восстановление приводит тело в норму, и помогала ему кастами исцеления, но нужно было больше времени. Кожа пылала, ее трясло в агонии, однако проклятая не отводила взгляд от продолжающегося сражения.
Ошеломленную Жуть оплели цепи Энгиса, сам проклятый стоял в стороне, его изувеченное тело держалось на силе собственной магии. Стальные звенья раскрылись, ощетинившись острыми шипами, перестукиваясь и шелестя, они пришли в движение, все быстрее и быстрее набирая скорость, пока цепь не превратилась в смазанную ленту, разрезающую тело твари подобно бензопиле. Монстр заверещал, в безумном вое послышались отголоски человеческого крика, он бился в путах, упираясь руками в жужжащую цепь, из-под разорванного балахона хлестала кровь. В воздухе сформировалось сияющее кольцо, мгновенно расширившись во все стороны на полсотни метров, оно прошло над головой Сольвейн, срезав, как раскаленный нож, верхушку лежащего сбоку валуна. Фигура Энгиса дрогнула и распалась на две части, окропив землю запекшейся кровью.
“Сука, ублюдок!” — Соль, хрипя, поднялась на ноги. Недолеченная кожа тут же пошла трещинами, но ей было плевать на боль.
Жуть отбросила Мусорщика и сейчас приближалась к его недвижимому телу. Маны осталось совсем ничего, лечиться больше нельзя, иначе энергии на атаку не останется. Использовав скачок, Соль она вынырнула за спиной твари, в каждой руке проклятой пылал усиленный всеми доступными способами огненный шквал:
— Жри, гнида.
Взрыв разметал их в стороны, Соль упала, несколько раз болезненно приложившись головой о неровности поверхности. Жуть рухнула в стороне, ее пожирало яркое пламя; вереща и катаясь по земле, существо пыталось сбить огонь, и это ему удалось, желтое свечение вытеснило магию проклятой. Они оба поднялись, Сольвейн шаталась, еле удерживаясь на ногах, ее противник выглядел не лучше. Черный балахон Жути сгорел, обнажив весьма неприятную картину, это все-таки был человек, болезненно тощий и долговязый, сквозь бледную кожу проступали ребра и вены. Рваная, кровоточащая полоса пересекала его туловище по центру, последний удар Энгиса чуть не достиг цели, превращенная в лохмотья плоть в этом месте удерживалась тонкими, светящимися нитями. Все тело Жути было усеяно желтыми кристаллами всех размеров, они густо покрывали его с ног до головы, камни, вживленные буквально везде, светились приглушенным солнечным светом. Особенно огромный булыжник находился по центру груди, кожа вокруг него приняла трупный фиолетовый оттенок, а около самого шва переходила в гнойно-коричневый, из краев струилась перемешанная с белесой жидкостью кровь.