Последующие дни протекали по одной и той же схеме, днем они отсыпались, болтали о всяких пустяках в компании с Алисой или Лизой, Соль копалась в конструкторе, а под вечер приходило время сексмарафона до полного упадка сил. Сольвейн бросалась на свою любимую как измученный пустыней путник на оазис, наверстывая все время, потраченное на дурацкие сражения, как говорится: “занимайтесь любовью, а не войной”.
Спустя неделю Сольвейн могла по праву занять место иконы движения с подобным лозунгом, тем более фотогеничности ей было не занимать. У всей этой радости был один минус: начала побаливать грудь. Диана уделяла этой примечательной части тела своей возлюбленной особое внимание, не выпуская объемную парочку из рук днями и ночами. Соль могла охарактеризовать свое состояние одним словом — зажамкали. Чувствительные бидоны требовали к себе нежного отношения, и теневая красавица была поначалу очень ласкова, но чем ближе к рассвету, тем больше усилий приходилось прилагать, чтобы втянуть засыпающую Соль в круговорот наслаждения, и грудь страдала от неуемной любвеобильности в первую очередь.
Однако все кончается, и заключение в кровати тоже закончилось, как раз вовремя, чтобы размяться; тело требовало движения, нагрузки, свежего воздуха.
Жизнь в Амиладее шла своим чередом, люди восстанавливали разрушенное, налаживали новые связи, пытались договариваться. Аника и Кайл вместе с советниками из числа Сталеваров носились по всему городу, решая многочисленные проблемы. Изъятые у Сун-Ган деньги уходили на оплату небоходам, кланы массово закупали продовольствие, хрупкая экономика Амиладеи лежала в руинах. Клан Чавкателей, занимавшихся добычей рыбы в реке, был почти полностью уничтожен, и теперь оставшихся всем светом уговаривали передать свои знания добровольцам. Рыбалка была непростым делом, это вам не как на земле: закинул удочку и ждешь, из местной речушки могла всплыть такая херобора, что в ее пасти горе-рыбак поместился бы на пару с плотом. Так что искусство не тревожить подводных искаженных было в приоритете.
Аника билась что есть сил, стараясь изменить статус Цветов, и дело это было не простое. С одной стороны, ее желание избавить девушек от клейма шлюх было понятно, по мнению Сколотова, так давно пора, но возникал вопрос нехватки женского пола в городе. Хорошо, когда все шло своим чередом, в обычных городах имелся перекос в сторону дам, без всяких сводок рождаемости было понятно, что убыль мужчин по причине перманентных нападений тварей балансировала эту цифру. Там бордели они и были бордели, неистребимая профессия, клиенты которых либо втихую гуляют налево от своих жен, либо являются убежденными холостяками или наемниками, что в контексте одно и то же.
В Амиладее все было по-другому, тут в этом смысле был дефицит: женщин ссылали на помойку цивилизованного мира намного реже, чем мужиков, а естественный прирост населения в городе пока никак эту несправедливость не выровнял, относительно все хорошо было у Волих, но с той потерей численности, которая их настигла, теперь и там все было не так однозначно.
Цветы, например, промышляли подкупом капитанов небесных кораблей, чтобы они давали на лапу организаторам черных караванов, которые транспортировали приговоренных к изгнанию в Амиладею. Небоходы выкупали женщин заранее и сами доставляли на место прямиком к причальной башне Цветов, тем же занимался Сун-Ган. Обычно эти несчастные являлись жертвами законов о контроле численности населения, особенно этим грешили старые, хорошо защищенные города. Сведя до минимума потери от атак тварей и не имея возможности расширяться, они брали под контроль рождаемость, частенько отправляя неправомерно забеременевших женщин в ссылку либо вместе с ребенком, либо взамен ребенка. Второй по частоте встречаемости были бывшие любовницы разнообразных дворян. В ограниченном одним городом пространстве придворных интриг каждая свадьба была политическим действом и практически никогда не приносила радости своим участникам, частенько супруги встречались в одной постели только до момента возникновения наследника. Дальше муж начинал чувствовать себя избавленным от всяких обязательств и начинал бессовестно гулять по бабам, вот только бордели для такого важного человека являлись слишком низкой планкой, так что дворяне предпочитали заарканивать красоток из среднего класса, обычно не обращая внимание на то, согласны они на подобные отношения или нет. А как только эта связь грозилась всплыть или любовница просто надоедала, ее по ложному обвинению сплавляли в Амиладею. Для соблюдения объективности стоило сказать, что и благородные женушки от своих благоверных не отставали, но любовники мужского пола исчезали, в случае необходимости, как-то по-другому. Подобная участь постигла Лирэю, в прошлом бывшую наставницей хороших манер, письма и правильного языка для детишек богатых купцов. Сун-Ган, помимо этого, пополнял свои ряды, выкупая рабов на невольничьих рынках, а иногда, по заказу денежного клиента, выкрадывая горожанок.
Аника взяла под свое крыло большинство освободившихся рабынь, но несчастные были так запуганы, что падали на колени в присутствии любого человека мужского пола. При виде этого зрелища у Соль постоянно возникало желание сбегать к кричащим зарослям послушать, как эта скотина верещит. Ее сдерживало только осознание деструктивности таких походов для психики.
За вычетом из формулы рабынь, с женщинами в Амиладее был дефицит. Лидеры кланов справедливо полагали, что без борделей мужики начнут дуреть, а безобидных мальчиков в городе не водилось, каждый второй был вооружен до зубов. Поэтому нейтралы активно сопротивлялись изменению статуса Цветов, предлагая разные компромиссы, неприемлемые для Аники, больше не желающей полумер. В общем, эта история скорее всего продлилась бы довольно долго. Сольвейн могла только болеть за хозяйку Цветов, надеясь, что выход все же найдется, у нее самой никаких идей, по этому поводу не родилось.
Намного проще шла работа у Кайла и Жана, парочка задумала состряпать что-то вроде коллективной системы безопасности для Амиладеи. Обязать все кланы выделять определенный процент бойцов для отрядов зачисток, в обязанности которых входило бы истребление искаженных. Особого негатива эта инициатива не встретила, и очертания будущей структуры уже оформлялись, так же, как и общегородского совета. Власть предержащие олухи наконец сообразили создать собрание представителей всех кланов, дабы не пропустить возникновение очередного Сун-Ган. Время шло, жизнь продолжалась, Амиладея менялась, будем надеяться, в лучшую сторону.
Сольвейн с каждым днем чувствовала себя все более бесполезной. После их канализационного марша и героической обороны крепи Искателей многие приравнивали ее статус к Кайлу или Анике. Шли со своими вопросами, приглашали на разнообразные переговоры и все такое. Другая же половина народа, наслышанная про кровопийство и некромантию, шугалась от проклятой как от прокаженной. Вот и получалось наполовину Сольвейн — знамя победы, наполовину — ужас Лжецов, тот еще конфликт мироощущений. Ко всему прочему никакого желания и таланта к административной или дипломатической работе волшебница не проявляла, часто выступая передаточным звеном между пришедшим с проблемой просителем и Кайлом. Выглядело это донельзя жалко, отговариваясь какой-нибудь нейтральной фразой вроде: “мы обдумаем этот вопрос”, Соль разворачивалась и шла искать охотника дабы поработать сломанным телефоном, пытаясь без ошибок передать высказанную ей просьбу. Позже дело решалось, человек возвращался, рассыпаясь в благодарностях перед волшебницей, смотрящей на все это представление с кислой мордой лица — и так до следующего раза. Дошло до того, что Сольвейн начала прятаться по Лабиринту, проводя кучу времени со Львятами и их расцветающим подземным огородом.
Штрафной период подходил к концу, выданная системой желтая карточка дебаффа скоро испарится и надо будет принять решение что делать: остаться или уйти? После окончания войны не склонное к авантюрам сознание Сколотова хотело осесть в Амиладее: пусть помойка, но своя, знакомая, тут и друзья нашлись, и дом. Можно будет неспешно чистить леса в округе, разбираться с тварями внутри городских стен, качаться потихоньку, но прошедший месяц внес свои коррективы. Местные ожидали от него совсем не этого, и как безболезненно для себя разорвать путы их заблуждений, Олег не знал. Так уж вышло, что выковать из обычного работяги с тягой к компьютерным играм хорошего управленца по щелчку пальцев не выйдет, Сколотову постоянно казалось, что сейчас из-за угла выбежит какой-нибудь индивид с криками; “держите самозванца!” Нет его, конечно, не в президенты метили, и не все было так заморочено, как в старом мире, но чувство, что он не на своем месте, не покидало Олега.