Глава седьмая, о двух инквизитора
Лоренсо надломил хлеб, затем отложил его и отпил немного вина из серебряного кубка, не глядя на сотрапезников. Папа и какая-то непонятная женщина в одеждах инквизитора мирно переговаривались между собой, то и дело посмеиваясь и снисходительно посматривая на Карреса. Тому было очень неуютно в подобной остановке, а богатый разнообразной и изысканной едой стол больше был похож на змея-искусителя, а потому несчастному Лоренсо кусок в горло не лез от осознания того, что это, возможно, и будет его самым большим грехом. - Ну что же вы, не стесняйтесь, это не отравлено, - подбодрил его Папа Римский, неприятно и неестественно улыбнувшись, чем совсем отбил желание есть хоть что-то. В конце концов, от семейства Кастанеда можно было ожидать всё, что угодно, и неважно, что они там говорили. Конечно, здравый смысл подсказывал, что они бы тогда не стали употреблять ту же пищу, но с другой стороны... а вдруг у них противоядие или ещё что-то? Чёрт их разберёт, и в данном случае это совсем не образное выражение. - Я не голоден, - кисло ответил Карреса и откинулся на спинку резного кресла, ощущая на себе тёплые лучи солнца. - И всё же, зачем вы позвали меня, отче? Мне приятно знать, что я удостоен такой чести, как позавтракать с вами и с этой очаровательной дамой, но всё же. - Что ж, тогда к делу, - Кастанеда сменил улыбку на более обворожительную и кивнул в сторону своей собеседницы. - Позвольте мне представить вам мою дочь, Адорасьон. Лучший инквизитор во всём Толедо. - З-здравствуйте, - Лоренсо, на своём веку повидавший на самом деле многое, заикался от такого поворота событий. - И вам не хворать, - ухмыльнулась Адорасьон. - Рада, рада с вами познакомиться, лучший инквизитор Лимы, - она сделала акцент на последнем слове, презрительно посмотрев на Карреса. - Поздравляю с переводом в Ригу, - чуть нахмурила брови и окинула его теперь уже оценивающим взглядом. - Пока не самый лучший инквизитор, не так ли? - Это поправимо, можете мне поверить, - парировал ей Лоренсо, не прерывая зрительного контакта. - А вы что же задержались в Испании? Во Флоренции осмеяли ваше платье? - Следите за языком! - огрызнулась Адорасьон, её отец же на это расхохотался и покачал головой. Его забавляло происходящее, более того, ему хотелось узнать, как эти двое сойдутся. - Ну, я вас оставлю, - он поднялся и оправил белоснежную сутану. - Вы теперь будете работать вместе, то есть сообща, то есть заодно, не забывайте это. Поэтому советую вам привыкнуть друг к другу и не строить козней - дело у вас не личное, а государственной важности. На кону власть Святой Церкви. Это ясно? - Да, Ваше Святейшество, - хором отозвались инквизиторы, тут же прекратив склоку. Конечно же, на время. Когда Папа ушёл, таинственно улыбаясь каким-то своим сокровенным мыслям, они сцепились вновь, желая отомстить друг другу за все те колкости, которыми они уже успели обменяться. Времени у них было предостаточно, остроумия и сарказма тоже, а потому словесная дуэль просто обязана была состояться. - Ну-с, сеньора, как так вышло, что вы не носите красивых платий, не нянчите детей какого-нибудь итальянского герцога, а сжигаете себе подобных? - издевательски спросил Родриго, гордо ухмыляясь и ощущая за собой явное преимущество - Адорасьон была женщиной. - А как вышло, что вы, захудалый церковник на задворках мира, вдруг оказались в Риге? Не могло же так получиться, что мой отец, вечно занятый делами мира сего, вдруг вас заметил. И уж тем более этого не мог сделать ещё более занятой епископ. Что же вы такого сделали, а? Чем заработали такое благоволение? Вроде бы уже не молоденький, - не осталось в долгу женщина, подняв самую неудобную для всех духовных лиц тему. - Да как вы смеете?! - Лоренсо едва удержался от того, чтобы отвесить ей звонкую пощёчину. - Да я!.. Да я никогда в жизни! - он запнулся, переводя дыхание и приводя в норму сердцебиение, затем вдруг хитро и победно улыбнулся. - Погодите-ка, а откуда вы знаете вкусы епископа? Раз уж так, то... почему он всё ещё епископ? За это положено строгое наказание, не так ли? Или лучший инквизитор Толедо пропустил то, что было у него, простите, у неё под носом? Более того, неужто вы его укрываете, а? - Ни за что! Я ни в коем случае не буду покрывать еретиков! Да лучше сама умру, чем быть с ними на одной стороне! Я никогда не буду сострадать предателю веры и предателю моего отца! - гневно ответила Адорасьон, в её глазах плескался самый настоящий страх. - Не кричите так, я не глухой, - Карреса почувствовал, что сейчас сила на его стороне, а потому продолжил. - Вы так часто всё отрицаете? Даже любовь будете отрицать, когда влюбитесь? Женщинам это свойственно. - Никогда не влюблюсь, моё сердце из камня. Любовь - это глупая слабость и выдумки для детей, а я служу Богу, - презрительно фыркнула Кастанеда, покачав головой. - вы отдались этой слабости, Лоренсо, я слышала о том, как вы себя вели, когда ваша драгоценная жена умерла. - Не смей... - прошептал Карреса, закрывая лицо руками и отступая. - Никогда не смей говорить о ней в таком тоне, ясно? Ты и волоса её не стоишь. Она была святыней, а ты... ты всего лишь родилась в семье Папы Римского, понятно?! Ты ничего не добивалась сама. - Да? - Адорасьон покачала головой и криво улыбнулась. - Едем в Ригу вместе, Лоренсо. Там и посмотрим, кто чего стоит. Согласен? - Согласен, - кивнул Карреса Диос. - Ну, докажи мне, что достойна занимать то место, которое занимаешь сейчас. - Будь уверен, - оскалилась женщина. - Перуанец.