Глава восьмая, о воспоминаниях и чужой земле
Драгош какое-то время отмалчивался, видимо, думал о чём-то своём и вспоминал Час Церкви. Ни вкусная еда, ни приятная погода, ни минуты одиночества в лесной чаще не помогли ему толком успокоиться и принять произошедшее. Он был полностью погружён в свои мысли, и даже внезапно возникшая у него весёлость, с которой он требовал обеда, исчезла, отчего Ольгерду стало совсем не по себе. Он ещё не успел узнать Чицу, времени поговорить у них почти не было, однако такая тонкая душевная организация поразила Рауде до глубины души. Он и подумать не мог, что в этом смешном и полубезумном человеке скрывается такая чувственность и хрупкость. Поначалу Драгомил принял Драгоша за просто забавного мага-юнца, которому повезло родиться в богатой и влиятельной семье. Но Чицу был не так прост, как кажется. Хитрый, довольно изворотливый, хороший колдун, он представлял из себя много больше, чем думали все те, кто видел его. Войко иногда шутил, что он, верно, вампир, который держит тут всех за дураков, а сам живёт на этой земле не первый век, наблюдая за людьми. Ольгерд никогда не видел настоящих вампиров. Он немало путешествовал, но не забирался вглубь той или иной страны, не искал опасных приключений и уже тем более тех, кто делал всё для того, чтобы их не нашли. Лайме любила вспомнить своё детство, странных, но очень красивых и царственных людей, которых она часто видела в покоях своей матери, она иногда хвасталась, что уже тогда один из них выразил желание жениться, как только юная принцесса подрастёт. Ей были близки эти существа, но сына и дочь она всегда учила остерегаться их и обходить стороной - Лайме говорила, что вампиры не всегда так обходительны и вежливы, как были с ней, а скорее наоборот, злы и жаждут свежей крови. Но нет, Драгош не был ни тем, ни другим. Драгош принадлежал к роду людей и сам лично не высказывал сомнений по этому поводу, впрочем позволяя это окружающим - его это забавляло. - Будучи ребёнком, я часто удивлялся, почему меня называют вампирёнком, а другие дети сторонятся. Матушка никогда не говорила мне прятать мой дар, а сообразительность моя родилась, собственно, вместе со мной, а потому я оказался умнее своих сверстников. Видимо, их это отталкивало. Знаешь, у нас в Румынии вампиры не в чести, ой не в чести, особенно после господаря Цепешти, а я, видать, был сильно похож на их детёнышей. Вот поэтому я и вырос таким нелюдимым и любознательным, так наглым и хитрым, таким свободным от предрассудков и счастливым, - хвалился Чицу, пуская свою лошадь рысцой, чтобы подъехать к Радулеску. - Что скажешь, Войко? Хорошо ли? - Ну, неплохо, - усмехался князь, пристально глядя вдаль. - Неплохо. Вот как раз проверим, что там думают теперь, а, Драгош? Теперь, когда я временно вернул свои полномочия, никто не посмеет тебя тронуть. - Вот был бы ты там всегда князем, порядок был бы всегда, только и всего, - ворчал Драгош, расстроенно глядя на друга. - Войко, я теперь уже прошу, вернись. Что тебе Рига? - Дом. Я не люблю прошлого, Драгош, я живу настоящим, - коротко отвечал Радулеску, пришпоривая коня, и отъезжая на небольшое расстояние, чтобы просто помолчать в одиночестве - он что-то вспоминал, что-то очень личное и причиняющее ему огромную боль. Драгош не трогал его в такие моменты, лишь молча ехал рядом с Ольгердом, опустив взгляд на дорогу. - Моя матушка на половину вампир, - как-то сказал Рауде, желая продолжить тот прерванный разговор. - Ты слышал о королеве Аудре? - Дочери князя Полночного медье? Территории детей Ночи в Венгрии? - Чицу мгновенно просиял и радостно закивал головой. - Я там учился целый год, дивное место. Никто не тыкал пальцем в мои заклинания и не спрашивал, почему я ещё не сгорел. - Там народ гораздо терпимее, нежели наша аристократия. Моя матушка часто это вспоминает. Она, к сожалению, не на лучшем счету у женщин её круга, - Ольгерд грустно вздохнул. - Понимаешь ли, в чём дело - мама не любит свет, а её в своё время часто этим обижали, намеренно зажигали свечи поярче, так, что у неё слезились глаза, и болела голова. Отец тогда много ругался, чуть ли не королю жаловался, я помню, он ходил сердитый-сердитый, студенты от него шарахались. Жуткое зрелище, если честно - говорят, у нас в роду были древние маги, получившие силу от Семерых, а они знатно преобразились после обретения магии. Вот и он такой же был. А потом Венцеслав издал указ, запрещающий оскорблять другие расы, и всё улеглось. Вот так. - Что за дивная история! Да, я могу вас понять, мне и моей семье так же не везло. Конечно, дед использовал свои способности, чтобы без труда захватывать соседние владения, а отец - чтобы воровать было проще, но всё же согласись, это накладывает определённый отпечаток на мнение о роде Чицу. А я так неудачно попал под раздачу и под маятник. Час Церкви, то есть, - Драгош снова чуть сник, но вскоре это прошло, и он бодро продолжил. - Но это что, это ничего, мы им покажем. Войко у нас тот ещё молодец, он самый настоящий герой. Я ещё мальчишкой был, когда мы познакомились. Он меня спас из одной крупной неприятности, вот я и стал ходить за ним хвостиком - рыцарь ведь, князь, как такого друга упустить. Радулеску сначала плевался, а потом привык, взял меня под крыло, если можно так выразиться. Не дал пойти по плохой дорожке и стать каким-нибудь захудалым некромантом, а отправил учиться и чуть ли не лично проверял, как я задания выполняю. Дело в том, что матушка моя вскоре после моего рождения сошла с ума и вряд ли смогла бы выполнять свои обязанности, а отец пропадал в столице и совсем о нас не заботился. Только Войко и пытался что-то вложить в мою непутёвую и слегка безумную голову. Я ему всем обязан. - А я Драгошу всем обязан, - вдруг подал голос до того ехавший молча Радулеску. - Я ведь в молодости в основном кутил, какое там править и защищать, поверь, благородства тогда во мне не было ни на грош. Как уже говорил, отец Ласло позвал меня в Орден, но сам понимаешь, звание магистра мало к чему обязывало, и развлечения продо