– А если Арсен Люпен ускользнет от вас? – усомнился начальник тюрьмы.
– Мы подключим необходимое количество людей. И если все-таки он окажется слишком проворным… ей-богу, тем хуже для него! Что касается его шайки… если шеф отказывается говорить, то заговорят другие.
И действительно, Арсен Люпен был не очень разговорчив. Несколько месяцев следователь Жюль Бувье напрасно мучился с ним. Допросы превращались в бессмысленные словопрения со следователем и адвокатом, мэтром Данвалем, одним из корифеев адвокатского дела, который знал об обвиняемом ничуть не больше первого встречного.
Время от времени из вежливости Арсен Люпен небрежно бросал:
– Да, конечно, господин следователь, я с вами согласен: ограбление Лионского банка, кража на Вавилонской улице, запуск фальшивых денежных знаков, дело о страховых полисах, ограбление замков Армениль, Гуре, Эмблевен, Грозейе, Малаки – все это совершил ваш покорный слуга.
– Тогда не могли бы вы мне объяснить…
– Незачем, я признаюсь во всем сразу, во всем и даже в десять раз большем, чем вы предполагаете.
Потеряв терпение, следователь прекратил нудные допросы. Но ознакомившись с двумя найденными записками, возобновил их. И регулярно в полдень Арсена Люпена вместе с группой заключенных привозили в тюремном фургоне из Санте в полицейский участок. И увозили назад в три-четыре часа дня.
Однажды днем это возвращение происходило при особых обстоятельствах. Поскольку других заключенных Санте еще не допросили, было решено сначала отправить назад Арсена Люпена. Таким образом, в фургоне он был один.
Тюремные фургоны, в просторечии называемые «черными воронами», внутри разделены центральным проходом, откуда открываются дверцы десяти клетушек – пять справа и пять слева. Каждая клетушка устроена таким образом, что в ней можно только сидеть, и, следовательно, пятерых заключенных усаживают одного за другим, а параллельные перегородки разделяют их. Охранник из муниципальной полиции, помещенный в конце прохода, наблюдает за всем происходящим внутри.
Арсена посадили в третью клетушку справа, и тяжелый фургон тронулся. Узник заметил, что фургон уже миновал набережную Орлож и подъезжает к Дворцу правосудия. Тогда посреди моста Сен-Мишель он правой ногой нажал на железную плиту в полу его клетушки. Тут же что-то щелкнуло, и плита незаметно отошла. Он успел заметить, что она находится между колесами.
Люпен ждал, настороженно поглядывая в окошечко. Фургон медленно поехал по бульвару Сен- Мишель. Но на перекрестке у Сен-Жермен остановился. У кого-то из проезжавших пострадала лошадь. Движение приостановилось, и очень скоро образовалась пробка из фиакров и омнибусов.
Арсен Люпен высунул голову. Другой тюремный фургон остановился рядом. Люпен посильнее приподнял плиту, поставил ногу на обод большого колеса и спрыгнул на землю.
Его увидел какой-то возница, прыснул от смеха, затем решил позвать на помощь, но его голос утонул в грохоте снова тронувшихся повозок. Впрочем, Арсен Люпен был уже далеко.
Он добежал до тротуара по левую сторону улицы и оглядел все вокруг, как человек, не знающий, куда ему дальше идти. Затем с решительным видом сунул руки в карманы и небрежной походкой праздного гуляки пошел вверх по бульвару. День выдался великолепный, приятный и мягкий осенний день. Кафе были полны. Арсен Люпен устроился на террасе одного из них.
Он заказал пиво и пачку сигарет. Маленькими глотками опустошив бокал, Люпен спокойно выкурил одну сигарету и закурил следующую. Поднявшись наконец, он попросил официанта позвать метрдотеля.
Последний явился, и Арсен Люпен громко, так, чтобы слышали все, сказал ему:
– Очень сожалею, месье, но я забыл кошелек. Быть может, мое имя вам достаточно хорошо известно, и вы согласитесь предоставить мне кредит на несколько дней. Перед вами Арсен Люпен.
Метрдотель уставился на него, полагая, наверное, что это шутка. Но Арсен повторил:
– Люпен, узник Санте, в настоящее время – в бегах. Смею надеяться, что это имя внушает вам полное доверие.
И он удалился под дружный хохот окружающих, а метрдотель и не подумал окликать его.
Люпен наискось пересек улицу Суффло и повернул на Сен-Жак. Спокойно прогуливаясь по этой улице, он остановился у витрины и покурил. На бульваре Пор-Рояль прикинул, куда идти, справился у прохожих и зашагал прямиком в сторону Санте. Вскоре перед ним выросли высокие мрачные стены тюрьмы. Арсен пошел вперед вдоль этих стен и очутился около жандарма, несшего караул. Сняв шляпу, он спросил: