– Да-да, действительно так, – прошептал Ганимар.
– И потом, – воскликнул Арсен Люпен, – у меня в руках был потрясающий козырь, подсунутый мною с самого начала: всеобщее ожидание моего бегства. Вот она, грубая ошибка, допущенная вами и остальными в затеянной мною захватывающей игре с правосудием, где ставкой была моя свобода: вы в очередной раз предположили, что я действую из фанфаронства и опьянен своими успехами. Чтобы я, Арсен Люпен, был так мелок! И так же, как в деле Каорна, вы не сказали себе: «Если Арсен Люпен кричит на весь мир, что убежит, значит, у него есть причины, вынуждающие сделать это». Черт возьми, поймите же, что для того, чтобы бежать… не убегая, надо было заставить всех заранее поверить в это бегство, мой побег должен был стать догмой, абсолютной убежденностью, истиной, непреложной, как солнечный свет. Так все и произошло, в соответствии с моим планом. А когда вы встали и сказали: «Этот человек не Арсен Люпен», было бы противоестественным, если бы все тут же не поверили этому. Если бы хоть один человек усомнился, хотя бы один осмелился возразить: «А вдруг это все же Арсен Люпен», в ту же минуту я бы погиб. Достаточно было наклониться ко мне, но не с мыслью о том, что я не Арсен Люпен, то, несмотря на все мои ухищрения, меня бы узнали. Но я был спокоен, потому что эта простая идея никому не могла прийти в голову.
Вдруг он схватил полицейского за руку.
– Ну признайтесь, Ганимар, через неделю после нашего разговора в Санте вы ведь ждали меня в четыре часа у себя дома, как я вас просил?
– А ваш тюремный фургон? – сказал Ганимар, избегая ответа.
– Блеф! Мои друзья подлатали и подменили старый, вышедший из строя фургон, они хотели освободить меня с его помощью. Но я знал, что план с фургоном совершенно негоден для побега, если только не произойдет удачное стечение обстоятельств. Однако решил, что будет полезно придать побегу как можно большую огласку. Дерзость первой попытки гарантировала успех второй, ибо все поверили, что он уже произошел.
– То же самое с сигарой…
– С сигарой и ножом.
– А записки?
– Их тоже написал я.
– А таинственная корреспондентка?
– Мы с ней одно целое. Ведь для меня изменить почерк – пара пустяков.
Ганимар секунду подумал и возразил:
– Но как же могло случиться, что в антропометрической службе, когда достали карточку Бодрю, никто не заметил ее сходства с карточкой Арсена Люпена?
– Карточки Арсена Люпена не существует.
– Ну и ну!
– Или в лучшем случае она фальшивая. Эту проблему я долго изучал. Система Бертильона[5] включает прежде всего визуальные данные, а затем уже измерения: головы, пальцев, ушей и т. д. Вы сами видите, что этот метод не безупречен, здесь уж ничего не поделаешь.
– Значит?
– Значит, пришлось заплатить. Еще до моего возвращения из Америки один из сотрудников этой службы согласился вписать ложные данные в мою карточку. Этого достаточно, чтобы вся система рухнула, и чтобы карточка попала совсем в другой ящик. Следовательно, карточка Бодрю не могла быть рядом с карточкой Арсена Люпена.
Опять воцарилось молчание, затем Ганимар спросил:
– А теперь что вы намерены делать?
– Теперь, – воскликнул Люпен, – я собираюсь отдохнуть, наесться до отвала и постепенно снова стать самим собой. Очень приятно побыть Бодрю или кем-то другим, сменить свою сущность, как рубашку, выбрав ту или иную внешность, голос, взгляд, почерк. Но порой после всего этого бывает трудно узнать самого себя, что довольно грустно. Сейчас я испытываю нечто подобное тому, что чувствует человек, утративший свою тень. И пытаюсь найти себя… вновь обрести свое «я».
Он прошелся взад-вперед. Дневной свет сменился легкими сумерками. Люпен остановился перед Ганимаром.
– Нам, полагаю, больше нечего сказать друг другу?
– Да, – ответил инспектор, – я хотел бы знать, откроете ли вы правду о вашем бегстве… Ошибка, допущенная мною…
– О! Никто никогда не узнает, что вы отпустили Арсена Люпена. Я слишком заинтересован в том, чтобы с моим именем были связаны самые загадочные тайны, и потому не хочу лишать это бегство его фантастического ореола. Ничего не бойтесь, мой добрый друг, и прощайте. Сегодня вечером я ужинаю в городе, а мне еще надо успеть переодеться.
– А я уж поверил, что вы горите желанием отдохнуть.
– Увы! Есть светские обязанности, которых невозможно избежать. Отдых начнется завтра.
– А где состоится ужин?
5
Бертильонаж – система идентификации преступников по их антропометрическим данным; получила название по имени ее изобретателя – Альфонса Бертильона.