– Договорились… Гийом Берла.
Размахивая руками, она уже звала на помощь. Едва поезд остановился, и уже какой-то господин в сопровождении нескольких человек поднялся в вагон. Час икс настал.
Задыхаясь, дама воскликнула:
– Арсен Люпен… он набросился на нас… украл мои драгоценности… Я мадам Рено… Мой муж – заместитель начальника управления тюрем. О! Посмотрите, вот как раз и мой брат, Жорж Ардель, директор Руанского банка, вы должны его знать…
Она вцепилась в подошедшего молодого мужчину, с которым поздоровался полицейский комиссар, и срывающимся голосом продолжала:
– Когда месье заснул, Арсен Люпен набросился на него и начал душить… Месье Берла, друг моего мужа.
– Но где же Арсен Люпен? – спросил комиссар.
– Он выпрыгнул из поезда в туннеле, за Сеной.
– Вы уверены, что это был он?
– Уверена ли я? Конечно, я его узнала. К тому же его видели на вокзале Сен-Лазар. На нем была кепка.
– Да нет… шляпа из жесткого фетра, как вот эта, – поправил ее комиссар, показав на мою шляпу.
– Кепка, я уверена, – повторила мадам Рено, – и серое приталенное пальто.
– Действительно, – пробормотал комиссар, – в телеграмме упомянуто серое пальто, приталенное и с черным бархатным воротником.
– Верно, с черным бархатным воротником, – торжествующе воскликнула мадам Рено.
Я облегченно вздохнул. О! Моя храбрая, моя великолепная спутница, как вы оказались кстати!
Тем временем полицейские освободили меня от пут, и я, как подобает человеку, который долгое время просидел в неудобной позе, прикладывая платок к окровавленным губам, сказал комиссару ослабевшим голосом:
– Месье, это был Арсен Люпен, сомнений нет. Если не мешкать, его еще можно поймать. Надеюсь, что смогу быть вам чем-то полезен.
Вагон, который стал местом преступления, был отцеплен от состава, а поезд отправился дальше, в Гавр. Нас повели в кабинет начальника вокзала сквозь толпу любопытных, заполнивших перрон. Я легко могу найти предлог, чтобы удалиться, найти свой автомобиль и бежать, потому что дальнейшее ожидание было опасным. Достаточно было какого-нибудь инцидента или новой телеграммы из Парижа, и я пропал. Да, но мой вор? Оказавшись в незнакомом месте и без средств, я вряд ли могу его найти.
«Что ж! Рискнем, – подумал я, – и останемся. Партию выиграть будет трудно! Но ставка того стоит».
Нас попросили еще раз повторить показания, поэтому я сказал:
– Господин комиссар, сейчас Арсен Люпен опережает нас. Мой автомобиль стоит во дворе. Если вы окажете мне честь и сядете в него, мы попытаемся…
Комиссар хитро улыбнулся:
– Идея неплоха… настолько неплоха, что уже осуществляется.
– О!
– Да, месье, некоторое время назад два моих сотрудника уже отправились на велосипедах…
– Но куда?
– К выходу из туннеля. Там они будут искать следы Арсена Люпена и соберут свидетельские показания.
Я лишь пожал плечами.
– Ваши сотрудники ни следов не найдут, ни показаний не соберут.
– Неужели?
– Люпен позаботился о том, чтобы никто не увидел, как он выходит из туннеля. Он доберется до ближайшей дороги и оттуда…
– И оттуда – в Руан, где мы его и поймаем.
– Он не собирается в Руан.
– Значит, будет бродить в его окрестностях, здесь мы тоже чувствуем себя уверенно.
– Он не останется в окрестностях.
– Да ну! И где же он будет прятаться?
Я достал часы и сверил время.
– В настоящее время Арсен Люпен находится неподалеку от вокзала Дарнеталь. В десять часов пятьдесят минут, то есть через двадцать две минуты, на Северном вокзале он сядет в поезд, следующий из Руана в Амьен.
– Вы полагаете? Но откуда вам это известно?
– О! Все очень просто. В купе Люпен изучал мою железнодорожную карту. Зачем? Чтобы узнать, нет ли неподалеку от того места, где он высадится, другой линии железной дороги. Я тоже изучал эту карту, вот почему у меня появилась эта идея.
– Прекрасно, месье, – сказал комиссар, – великолепная догадка. Какая компетентность!
Но, увлекшись своей игрой, я допустил оплошность, продемонстрировав свою излишнюю осведомленность. Теперь полицейский рассматривал меня с удивлением, казалось, им овладело какое-то смутное подозрение. Фотографии, разосланные повсюду полицией, были плохого качества, Арсен Люпен выглядел на них совсем не похожим на того человека, что стоял перед комиссаром, и узнать его было невозможно. И все же полицейский был чем-то озабочен. Еще минуту все молчали, настороженность повисла в воздухе и не давала продолжить разговор. Меня пробрала дрожь и стало как-то не по себе. Неужели удача отвернется от меня? Овладев собой, я засмеялся.