То, что лес принял изгоев с распростертыми объятиями, стало понятно уже через пару лет после произошедших событий, когда вдоль западной границы Поляны ночами стали появляться исчадия Кащера. Они нападали на скот и запоздалых прохожих, пугали окрестные деревни своим сиплым воем и абсолютно заслуженно получили название «пачвары».
Ухудшал обстоятельства еще и тот факт, что колдун добрался до волков. Закадычными друзьями людей тех и так назвать было сложно, а теперь они еще вместе со своими модифицированными прототипами — волколаками — на пару принялись выгрызать популяции мидлонцев, живущих рядом с лесом.
А хуже всего — это предательское поведение целой ватаги волшебников, жаждущих большей силы. Они возжелали присоединиться к сумасшедшему Кащеру! Естественно, об этом стремлении опальные чародеи никому не говорили, а так тихонько, бочком, повышмыгивали из Сейма — и бегом к злобному колдуну, трансформироваться. Обычных чародеев по-прежнему так и называли волшебниками, а тех, что сменили амплуа, — колдунами. Такая вот дифференцировка.
Ну а на самом-то деле пока все на Поляне шло вроде как неплохо. Человек такое существо — способен приноровиться к любым условиям. Не сказать чтобы нечисть совсем уж настойчиво доставала честной люд, особенно если не искать ночами приключений на опушке лесной чащи, а сидеть за стенами большой кучей с бдительной охраной. Но в последнее время совсем распоясались нечистые, все чаще стали ошиваться рядом с пограничными поселками. Пару раз под покровом сумерек твари осмеливались даже напасть на людей. И покусать умудрились кое-кого аж до летального исхода. Пачвары с волколаками стали вылезать из дебрей там, где про них только детям страшилки рассказывали, а вживую даже не видали, то есть на севере и юге Поляны. Вот и прибыл Скокс в Прилесье на разведку, где нежданно-негаданно повстречал пришельца номер два. Правда, если учитывать никем не замеченного пребывания на Поляне моего соседа Леонтия Палыча, — то номер три.
Глава шестая, первопроходная
Когда оба моих собеседника выговорились, за окнами уже начинало светать. Халдей Игмат давно дрых за стойкой, и мы с Горланом несказанно ему завидовали: сказывалась накопленная усталость у меня и количество выпитого у градоначальника. Арлета больше не появлялась. С улицы начал доноситься шум просыпающегося поселка.
— То есть, как я понял, Мстислав Радзивилл обратно возвращаться даже не пытался?
— Угу, — поняв суть вопроса, кивнул Горлан.
— А как меня перекинуть домой, вы тоже не знаете?
— Не-а. — Стеклянный взгляд старосты говорил о том, что в данный момент врать он физически не может.
Я вопросительно глянул на волшебника — тот лишь отрицательно покачал головой.
— То есть полная безнадега… — Я все пытался вспомнить, что Леонтий Палыч рассказывал о своей обратной телепортации, но тщетно. — Ладно, чего вы от меня хотите?
— Знаний! — воскликнул Горлан, выпучив глаза и подняв наставительно указательный палец. — Нам нужны знания твоего народа! Помоги Мидлонии побороть Казмад и нечисть, дай нам новое оружие! Веди нас за собой! Этот безумный князь со своими грязными советниками в Гладе уже совсем ни на что не годится!
Приступ едва разборчивого бормотания вконец лишил сил бравого градоначальника, и он уткнулся лбом в ладони, чтобы передохнуть.
— Ясно, — я обратился к Скоксу. — Ну а представители Сейма чего изволят?
— Вот не надо только воображать себя великим спасителем княжества Мидлонского от непобедимых врагов. В твоей никчемной помощи никто не нуждается, разве только глупые крестьяне, совсем не способные разглядеть твоей полной бесполезности. — Волшебник сделал паузу, возможно, чтобы перейти на другой, более любезный тон, однако получилось лишь продолжить в том же духе: — Ты знаешь ситуацию, чужак, и мне от тебя ничего не нужно, только меч. Разумеется, за разумную плату.
— Зачем он тебе?
— А вот это уж совсем не твое дело, — отрезал волшебник язвительно.
— Не знаю как у вас, но в нашем мире такие вопросы принято решать с утра и в трезвом виде! — нагло соврал я про особенности земного мелкого бизнеса. — Мне надо подумать. До завтра, приятель! — Я дружески шлепнул Горлана по плечу, отчего весьма неустойчивый староста Прилесья чуть было не рухнул на пол.