Приехали они минут на десять раньше, припарковались и принялись ждать Маркиза. Тот оказался пунктуален — ровно к назначенному часу недалеко от них остановился не менее навороченный, чем у полковника джип, а через несколько секунд у Петра Ивановича завибрировал мобильник.
— Да, мы на месте. Хорошо.
— Что он сказал? — Спросил майор, дождавшись, когда полковник договорит.
— Сказал, что разговаривать будем у него в тачке.
Враг выбирал свою территорию для ведения переговоров — это Короткова не устраивало. Он предпочитал разговаривать на своей стороне площадки, а крайнем случае — на нейтральной полосе. Майор уже собирался возразить полковнику и потребовать от того, чтобы он перезвонил Маркизу и выдвинул ему сои условия, но тут что-то сработало в его мозгу и ясно выкристаллизировалась мысль, что делать этого не стоит. Сначала Коротков не понял сути своего же решения, но тут же его накрыло озарение — говорить с Маркизом надо именно в его машине. И ни где больше. Почему? Коротков точно теперь знал, что разговор закончится плохо. Очень плохо. Рационального объяснения этого знания у него не было, но он точно знал, что будет так и ни как иначе.
— Ладно, пошли, — коротко бросил он полковнику и начал выходить из машины, незаметно сняв пистолет с предохранителя.
Полковник с трудом извлек свой живот из-под руля и тоже буквально выкатился на тротуар.
Погода была отвратительная. Начинал накрапывать дождь, который в совокупности с резким пронизывающим ветром делал нахождение на улице невыносимым. Коротков бегом одолел дистанцию от джипа полковника до автомобиля Маркиза и дернул за ручку двери.
В салоне кроме Маркиза сидел еще один субъект — на заднем сидении. Коротков оценил предусмотрительность иркутского авторитета — все правильно, рассадка такая, чтобы контролировать обоих гостей.
— Вечер добрый, — поприветствовал пришедших Маркиз, который оказался человеком весьма приличного вида и довольно таки неплохо мог смотреться в театральной ложе или, скажем, на каком-нибудь помпезном приеме. Этот факт Короткова с одной стороны порадовал, но с другой — насторожил. По факту, куда проще всегда было вести беседу с другим типажом — типичным братком в кожанке. У них все было конкретно и ровно, а, значит, и договориться можно было без особых ухищрений. А вот с «интеллигентами» майор работать не очень любил. Уж кто-кто, а они были скользкими типами, от которых можно было ожидать чего угодно…
— Добрый, — ответил Коротков.
— Слушаю вас внимательно, — снисходительно промурлыкал Маркиз, повернув голову к Короткову, который сидел рядом с ним на переднем сидении.
— Меня интересует прибор, — рванул с места в карьер следователь. — Я знаю, что он у вас.
— Что еще за прибор? — Маркиз театрально приподнял бровь, состроив удивленное выражение лица. — Вы ничего не путаете?
— Нет.
Ответив, майор рывком выхватил из-под куртки пистолет и ткнул дуло в бок собеседника.
Коротков отнюдь не собирался стрелять — в его планы входило лишь припугнуть Маркиза, дав ему понять, что разговор серьезный, а, значит, и ставки высоки. Но он не ожидал, что сидевший сзади полковник совершит глупость — видимо, нервы у мужика сдали окончательно. Е успел майор открыть рта, чтобы пояснить свои действия, как в зеркале заднего вида он увидел, что милицейский чиновник зачем-то тоже неуклюже пытается расстегнуть кобуру. Майор попытался поймать взгляд Ивана Петровича в зеркале, но тот и не думал в него посмотреть. Наконец, ему удалось справиться и выхватить оружие, но в эту секунду раздался выстрел. Все в то же зеркало Коротков увидел стекленеющие, недоумевающие глаза полковника. Медлить было нельзя. Молниеносно развернувшись, Коротков нажал на курок, всадив пулю в голову сидевшего рядом с полковником спутника Маркиза. Кровавые брызги покрыли заднее стекло.
— Какая глупость… — Эти слова Маркиза прозвучали весьма искренне. Похоже, ему и правда было жалко, что все так нехорошо получилось.
— Согласен, — сухо ответил Коротков. — Где прибор?
— Дурак ты, майор, — горько усмехнулся Маркиз. — Ты не знаешь, во что ввязался. Ты покойник. Они тебя в живых не оставят.
— Это мы еще поглядим. — Коротков наставил дуло пистолета на висок Маркиза. — Слушай сюда, граф ты недоделанный. Если хочешь жить и попасть в свой подвал до того, как все здесь полетит к чертям, говори где прибор.
— Так вы все знаете? — Удивился Маркиз, обречено опустив руки на руль. — Что же, тогда нам придется заключить небольшую сделку. Вы оставляете меня в живых — я гарантирую вам спасение.
— Ты за дурака меня что ли держишь? — обозлился майор. — Ты думаешь, что в Иркутске ваш подавал единственный что ли, где можно укрыться?
Маркиз посмотрел на следователя с плохо скрываемой иронией и скривив губы в усмешке, сказал:
— Ты последние двадцать лет где жил-то? На Луне? Все объекты гражданской обороны уже давно превращены в склады или просто пришли в негодность. Мы почти весь город прочесали. Кое-где есть нормальные убежища, но их единицы. Еще у военных есть, но, боюсь, тебя туда никто не пустит. Одним словом, ты можешь попытать счастье и укрыться где-нибудь, но шанс, что двери и замки не пропустят там радиацию один из миллиона, образно говоря. Решай, майор.
Но Коротков и так уже все решил.
— Хорошо, но у меня условие — со мной будет еще один человек. Я понимаю, что всех не спасти, но…
— Правильно все понимаешь, — не дал ему договорить Маркиз. — Нет проблем. Бери своего человека. Мы не знаем точной даты начала всей этой веселухи, но уйти в убежище предполагаем как только решим, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. У каждого из участников есть ключ от двери бомбоубежища. У тебя он тоже будет. Завтра.
— Сегодня, — рявкнул Коротков. — И потом мы вместе съездим к школе и проверим, тот ли это ключик.
— Хорошо, — согласился Маркиз. — Тогда поехали. Пистолет от башки убери.
— Оружие свое давай, — потребовал майор.
Маркиз потянул руку к карману куртки. Коротков не сводил с него глаз, словно кошка наблюдая в полумраке салона за каждым движением сидящего рядом человека. Когда раздался первый хлопок, Сергей Иванович не понял, что произошло. Боль была такой пронизывающей, что практически неощутимой — словно кто-то вогнал ему иглу или спицу в районе живота с невероятной скоростью. Но через несколько секунд внизу что-то запульсировало и горячая, жгучая боль начала медленно расползаться по всему животу, отдавая в спину, дергая в руки и, наконец, поражая мозг.
Рука Короткова нажала курок автоматически — он уже не понимал что делает и зачем. В голове было только ее имя, а перед глазами все отчетливее вырисовывался ее образ. Никакого Маркиза больше не существовало…
А его действительно больше не существовало — майор вышиб ему мозги, разметав их по всему салону. Труп авторитета повалился на дверь, рука вывалилась из карман куртки, и пистолет с тяжелым ударом упал на пол.
Перед глазами все темнело, но страха не было — только немного беспокоила пульсирующая где-то далеко боль. Коротков закрыл глаза, безвольно откинулся на спинку сиденья и тяжело и долго выдохнул.
В этот момент завибрировал его мобильный телефон, на экране которого высветилось сообщение: «Люблю. Безумно скучаю. Жду. Твоя Оля»…
Глава 18
— Теперь ты понимаешь? — Краснов с сочувствием смотрел на Арта, который все еще изучал газетные статьи. — Здесь ты мне не нужен. Я уже сказал, что никогда не убью художника, так что жизнь тебе будет сохранена. И ты отправишься домой. А что произойдет с тобой там — это уже не мое дело… Но прежде ты расскажешь нам кое-что о Сопротивлении, Артем. Надеюсь, ты не против?
Арт все ждал этой просьбы, если можно было так назвать слова Краснова, и вот, наконец, она прозвучала. И Крылов уже знал, что на нее ответить: